Шицзин

ГИМН ЦАРЮ ВОИНСТВЕННОМУ (IV. II. 10)

О державный Воинственный царь,
Равных нет преславным твоим деяньям!
Царь Просвещенный воистину был просвещенным:
Смог он подвиг начать, что завершили потомки;
Ты же, Воинственный царь, наследуя, принял его,
Инь победил, прекращая повсюду убийства[514],—
Тем утвердил ты свой подвиг.

III. ГИМНЫ ДОМА ЧЖОУ

ГИМН УСОПШЕМУ ОТЦУ (IV, III, 1)

Я, исполненный горя, как малый ребенок,
Принял дом наш, а он неустроен; один
Сирота-сиротою в глубокой печали.
О усопший отец мой и наш господин,
Ты всегда был и будешь почтительный сын.

В мыслях ты, о державный, преславный наш предок[515],-
Воспаришь ты и снидешь на храмовый двор!
Только сам я теперь, слоено малый ребенок,
Дни и ночи чтить буду тебя с этих пор.

Нет забвения предкам державным моим! —
Мы, наследуя предкам, их труд завершим!

ГИМН УСОПШЕМУ ОТЦУ (IV, III, 2)

Посовещавшись, свое начинаем правленье.
Следовать будем отцу, чья таблица на озаренной стене.
Ах, далеко, далеко он ушел!
Нам весь его путь не закончить,
Мы бы хотели приблизиться только к нему:
Путь продолжая, еще от него отклонимся!
Мы подобны теперь малому только дитяти:
Трудностей много у нас — нет еще сил побороть.
Но духи всегда во дворе[516], поднимаясь и вновь опускаясь,
То воспарят они ввысь, то вновь в этот дом снизойдут.
Знаем: в своей доброте державный отец наш усопший
Нас сохранит навсегда и светом своим просветит.

ОБРАЩЕНИЕ ЦАРЯ К СОВЕТНИКАМ (IV. III. 3)

Будьте вниманья, будьте почтенья полны:
Небо нам свет свой являет теперь с вышины!
Волю и милость его сохранить нелегко.
Не говорите: оно высоко, высоко.
С высей всегда снисходя, оно около нас[517] —
Наши дгянья зрит проникающий глаз!

Мы, как дитя, что недавно явилось на свет,—
Силы ума и усердия в нас еще нет.
Но, поучаясь, вседневно идем мы вперед:
Путь наш яснеет — он к яркому блеску ведет.
Тяжесть умерьте для нас, что на плечи легла,
И покажите нам доблести светлой дела.

ПОУЧЕНИЕ ЦАРЯ (IV. III. 4)

Опыт нас учит стараться, чтоб всякое зло
В будущем горьких забот причинить не могло.
Мы никогда не тревожили ос или пчел,
Чтоб не навлечь на себя ядовитый укол.
Был поначалу на персике слабый птенец,
Порх! Улетел он и хищником стал, наконец[518].
Трудностей всех побороть не смогли мы, увы!
Вот и сидим, как среди ядовитой травы.

УРОЖАЙ (IV. III. 5)