«Богатырь» строго глянул на пса, и победный блеск в глазах последнего тотчас померк. Пес понурился и начал мести по земле лохматым хвостом, поднимая пыль и разбрасывая в стороны мелкий сор, состоявший в основном из клочьев горелого сена. Вдруг внимание Аглаи привлекло что-то красное и шелковистое, запутавшееся в сухой траве. Та самая «говорящая» кукла лежала неподалеку, точнее, не она сама, а ее фрагмент, уцелевший в пожаре. «Останки» продолжали тлеть, исходя едким белым дымом, их было не так уж много, но Аглая узнала вязаное полотно красного свитера и ветку, похожую на куриную лапу, торчавшую из куска рукава. Остальная часть фрагмента представляла собой кукольный каркас из корявых палок. Комки сена катались по земле, подгоняемые ветром и собачьим хвостом.
Светловолосый парень вдруг упал на колени, поднял догорающий рукав и, сжав его в кулаке, крикнул хрипло в сторону сарая:
– Все, Марьянов, мы опоздали!
Из дымной пелены, плавающей в дверном проеме, вынырнул «аристократ». Казалось, его длинное лицо вытянулось еще больше.
– Вижу, – ответил он угрюмо и вдруг посмотрел на Аглаю таким странным недобрым взглядом, что ей стало не по себе. Его глаза напомнили ей глаза палача, бесстрастно взирающие на жертву из прорезей глухого капюшона.
– Ничего, справимся, – произнес он, обращаясь не то к своему спутнику, не то к самому себе. В голосе его, внезапно потяжелевшем, не было уверенности. Обычно так говорят, когда дела совсем плохи. Он взял Аглаю за руку, причем достаточно крепко, словно не собирался отпускать, и произнес:
– Тебе лучше пойти с нами.
Аглая сквозь одежду ощутила холод его пальцев.
«Богатырь» приблизился с другой стороны и сжал ее плечо твердой, как сталь, рукой.
– А что случилось-то? – испуганно спросила Аглая, но так и не получила ответа, потому что вдруг откуда ни возьмись появилась Дина и, размахивая руками, налетела на обоих парней с воплем:
– А ну отстаньте от нее, уроды!
Красноглазый пес взвился вверх черным коршуном, и крик Дины перешел в пронзительный визг, а затем позади послышался голос запыхавшейся Варвары:
– Что тут у вас происходит?!
Грозного Варвариного вида испугались не только парни, но и пес: прижав уши, он скрылся за ногами «аристократа», обозначив, таким образом, своего хозяина.
– Вы кто такие? – Лицо Варвары раскраснелось от быстрой ходьбы и негодования.
Парни попятились, «аристократ» взялся за ошейник пса и глухо буркнул:
– Мы уже уходим.
– Нет-нет, отвечайте, что вы здесь забыли? – Варвара преградила им путь, буравя гневным взглядом то одного, то другого.
– Так пожар ведь… – Светловолосый кивнул в сторону сарая.
– Какой пожар? – удивилась Варвара, потянула носом и вдруг изменилась в лице. – Бог ты мой! А что за дым?!
Она почти бегом бросилась к сараю, и парни тут же воспользовались этим, чтобы скрыться. Напоследок «аристократ» обернулся, коротко и тревожно глянул на Аглаю и, тотчас отвернувшись, ускорил шаг, чтобы догнать своего спутника.
– Ты как? – Дина заслонила Аглае обзор и участливо заглянула ей в лицо.
– Нормально, – ответила Аглая, отступая в сторону, чтобы еще раз увидеть удалявшихся парней, но те уже исчезли из виду, словно сквозь землю провалились.
– Но мне показалось, будто они…
– Тебе показалось, – перебила Дину Аглая, досадуя на подругу. Если бы не ее вопли и Варвара бы не примчалась, тогда, может быть, удалось бы выяснить, что нужно было этим парням и почему светловолосый сказал, что они опоздали. На нее все еще давило предчувствие надвигающейся беды, несмотря на то, что пожар угас и никакая опасность ей больше не грозила. В глазах парней тоже читалась тревога. Вероятно, это было как-то связано со сгоревшими куклами. Их явно огорчило, что куклы сгорели. Или нет, «огорчило» – неверно подобранное слово. На их лицах застыло выражение обреченной решимости, как у людей, узнавших о приближении неминуемой катастрофы, от которой им точно не спастись. Похоже, что парни чувствовали то же, что и Аглая. Но почему? Что происходит? Ведь не случилось ничего страшного! Подумаешь, сгорели какие-то куклы! Ряженые снопы сена, ну что в них может быть особенного?