Широки врата

Он доехал без инцидентов и увидел еще раз заводские трубы Германии, дымившие день и ночь, а также терпеливых людей, выполнявших все задачи, какими трудными они бы не были. Эти люди вызывали симпатию любого американца, которому редко приходилось делать что-нибудь, что не было продиктовано его фантазией. Он прибыл поздно, провел ночь в Адлоне, а утром позвонил обер-лейтенанту, своего рода хваленому секретарю в военной форме, который назначил ему встречу во дворце. Двадцать месяцев назад это мраморное строение принадлежало еврейскому Schieber, и в нём Ланни и его жена мило проводили время. Теперь это был дом фаворитки толстого генерала, любимицы немецкой сцены и экрана. Ланни был в восторге от этого здания, и он надеялся, что статная белокурая красотка оценит то, что он сделал для нее.

Два картины, Голова Святого Иоанна, фрагмент большей картины Тьеполо, и Здание парламента по Темзе Моне — необычный контраст старого и нового — были сняты со стен и отложены для него. Он осмотрел их и убедился, что они были подлинными. Затем он вручил банковский чек обер-лейтенанту и взял купчие, которые были подписаны личным казначеем Министр-Президента. Ланни уложил драгоценные произведения в две упаковки из промасленной ткани, которые привёз с собой для этих целей, и два сильных лакея отнесли их к его машине. «Вы можете показать эти документы на границе», — сказал штабной офицер, — «и если у них возникнут какие-либо вопросы об этом, скажите им позвонить мне». Ланни поблагодарил его, спросил о его семье и ответил на его вопросы о своей собственной. Они улыбались, кланялись, пожимали руки друг другу и расстались лучшими друзьями.

VIII

Ланни возвращался в Париж, но выбрал окольный путь, не предусмотренный ни одним путеводителем. Он сделал ряд неожиданных поворотов, и в конечном итоге очутился в Моабитском районе ровно в полдень. Когда он миновал определенный угол, то увидел молодую женщину в поношенном коричневом пальто с пачкой эскизов на сгибе левой руки. Он проехал мимо нее и остановился, как прежде. Она без слов влезла в автомобиль, и они отправились дальше, но не в Париж.

Ланни наблюдал в свое маленькое зеркало, а Труди утонула в своем кресле, чтобы стать незаметной, и повернулась лицом к нему, так чтобы её лицо нельзя было разглядеть снаружи. «Ланни», — воскликнула она, — «спасибо за ваши хлопоты!»

«Мне компенсируют расходы», — дружелюбно ответил он. — «У меня на заднем сиденье находятся две картины, за которые я только что заплатил вашему командующему ВВС сорок тысяч марок. Это означает, что у меня для вас есть четыре тысячи, если вы можете их использовать».

— Я истратила почти все, что вы мне дали, и получила результат.

— O.K. Вы поэтому написали мне?

— Нет. По еще более важному поводу. Вы уверены, что за нами не следят?

«Я сделаю еще один поворот», — ответил он. Автомобиль сделал несколько кругов по этому старому рабочему району столицы. «Все чисто!» — сказал он. — «Говорите!»

— У меня есть несколько документов наиболее конфиденциального характера, которые я думаю, вы могли бы использовать. Это фотокопии отчетов для офиса Геринга, показывающие производство военных самолетов в нарушение Версальского договора. Вы, возможно, не знаете, что мы производим некоторые виды транспортных самолетов в Германии. В то время как в Швеции делаются для нашего правительства те же самые типы, но имеющие вооружение. Они имеют те же самые обозначения, но на обозначениях бронированных стоит начальное K, то значит Krieg[52]. С этими документами вы можете доказать, что у Геринга больше боевых самолетов, чем у Франции и Великобритании вместе взятых.

«Вот это да!» — воскликнул искусствовед. — «Как вы получаете такие вещи?»

— Это один из тех вопросов, которые вам не разрешается задавать. Достаточно сказать, что не всех наших друзей убили, или даже не всех посадили в концентрационные лагеря. Старые члены партии приходят к нам. Некоторые из них замаскировались под нацистов.

— Это довольно рискованное дело, Труди.

— Они рискуют своей жизнью, и мы тоже. Сможете вы помочь нам, это решать вам.

— Что вы хотите, чтобы я сделал с этими документами?

— Это дело вообще мне незнакомо. Но я считаю, что эта информация будет представлять интерес для военных властей Франции и Англии.

— Так может считать любой. Но если я вам скажу, что они ничего не сделают с этим, вы будете шокированы. Но я знаю некоторых из них, и они верят в то, во что хотят верить и, ни во что более.

— Даже если вы вручите им эти документы?

— Они захотят знать, как я получил их, и если я не скажу им, то боюсь, они подумают, что документы, возможно, не являются подлинными. Все разведывательные службы подделывают документы для своих собственных целей, и, естественно, они уверены, что другие делают то же самое. Они не могут доверять любым антинацистам, потому что в их собственной стране есть такие же людей, и они боятся их даже больше, чем Гитлера и Геринга.