Широки врата

«Scherzo. Веселое сборище поселян» Ланни знала все о этом, ибо он участвовал в торжествах крестьян Прованса, и ещё мальчиком научился танцевать фарандолу. Как много невинных удовольствий предлагает жизнь, если бы только людей смогли бы уговорить, не грабить и не убивать! Или пусть они только разрешат Бетховену научить их, как радоваться самим, а не красть радость у других! Вот на селян обрушилась гроза. И Ланни, который, как правило, не обращал внимание на программную музыку, нашел это музыкальное изображение дождя таким жизненным, что у него появилось желание включить стеклоочистители. Он не имел никакой возможности оторвать глаз от дороги, поэтому не мог угадать, разделяла ли его настроения женщина, сидящая рядом.

«Allegro. Пастушеская песня. Радостные и благодарные чувства после бури» Конечно, ни одна женщина не сможет мысленно продолжать ссориться, когда в её ушах звучит божественная мелодия! Конечно, она также должна быть благодарна за то, что просто живёт в мире, где такую красоту сочинили и записали! Конечно, она должна кричать: «О, Ланни, давай будем добрыми друг к другу. Будем счастливы, и не пропустим больше святого восторга бытия!» Но если у неё и возникали такие мысли, то она их подавляла и постоянно сохраняла непримиримое молчание, нарушаемое только практическими замечаниями, когда она обращала внимание на указатель уровня топлива или предлагала занять его место за рулем.

V

Леса Тюрингии, а затем живописная долина реки Наб, притока Дуная. В последний раз Ланни везли по этому маршруту в ночное время. Эсэсовцы везли его в Берлин по причине, о которой ему пришлось гадать. Он предпочёл бы, чтобы его везли в дневное время, хотя виды Верхнего Пфальца были довольно неприглядны, его иногда называют баварской Сибирью. Они проехали город Мюнхен немного раньше семи, им оставалось проехать ещё больше полутораста километров, и времени для отдыха не было. Ланни настаивал, что он не устал, он знал маршрут, изучив его при планировании вывоза Фредди Робина.

Спокойный подъём в предгорья Баварских Альп. Дорога стала более извилистой, вокруг бежали ручьи, и здесь и там были видны маленькие озера, которые делали этот район популярным среди туристов и отдыхающих. Солнце скрылось за горами, и спустились сумерки. Туристы ужинали, или пели свои нацистские песни. Все молодые люди носили военные знаки отличия, и все пешие походы были военными учениями, тренировка скрываться от врагов или приближаться к ним. Ланни знал, что они с Ирмой глядели на эти вещи разными глазами. Она видела «Силу через радость», в то время как для него это были деморализация, жестокость и разрушение Германии, которую он знал и любил в музыке, литературе и философии.

Последнее село Берхтесгаден назвали по имени ведьмы Берхты, которую боятся баварские дети. Для Ланни казалось уместным, что Ади Шикльгрубер выбрал это место для своего пристанища, когда замышлял околдовать Европу. До приюта фюрера оставалось еще тринадцать километров. Далеко впереди и высоко был виден мигающий, как у маяка, свет, и Ланни понял, что это пункт его назначения. «Вот где у нас будут проблемы, если таковые возникнут», — сказал он. И конечно, у въезда на дорогу фюрера стоял шлагбаум, окрашенный белыми и голубыми полосами. Рядом находились вооруженные часовые в черно- серебристой эсэсовской форме и караульное помещение.

Ланни остановился в метре от препятствия, и, когда появился капитан стражи и направил электрический фонарик на него, он вытянул руку. «Хайль Гитлер!» Все нацисты, как один отсалютовали. «Хайль Гитлер! Хайль Гитлер!»

«У меня назначена встреча с фюрером», — сказал Ланни.

— Ihr Name, mein Herr?

— Ланни Бэдд.

— Und die Dame?

— Meine Frau.

Человек направил фонарь на Ирму, а затем в заднюю часть автомобиля, в лицо Труди. «У вас еще один пассажир», — сказал он, его тон выразил удивление.

— Горничная моей жены.

— Aber, Herr Budd, у нас нет инструкций, касающихся третьего лица.

— Безусловно, никто не приглашает прислугу!

— Aber, mein Herr, это должно быть указано. Строго запрещено — strengstens verboten — пропускать тех, о ком мы не были уведомлены.

— Что вы от меня хотите?

— Горничная пусть подождёт здесь до конца вашего визита.

«Aber» — сказал Ланни, — «после визита мы собираемся отправиться в Зальцбург. Конечно, мы не собирались возвращаться сюда за прислугой?»

— Leider, mein Herr.

Ланни знал, что с подчиненными в Фатерланде разговаривают надменным тоном. Они ожидают этот тон и уважают его. «Это смешно», — сказал он, — «это противоречит здравому смыслу».

— Leider, Herr Budd. Es ist der Befehl[85].

— Ну, в таком случае, визит отменяется. Wir gehen nicht hinein[86]. Где дорога на Зальцбург?

Ужас отразился на лице офицера и окружавших его эсэсовцев. Иметь приглашение к фюреру и отказаться от него ради чего-то на свете! Undenkbar! Echt Amerikanisch!