Шестерка воронов

У Инеж было гибкое и упругое тело, как и у всех акробатов: сплошные мышцы и тоненькие косточки. Нож вошел в ее плоть под левой рукой. Смерть была близка: войди острие на миллиметр глубже, и оно бы пронзило верхушку сердца.

Нина знала, что если она просто зашьет кожу, как сделала с Уайленом, то Инеж будет страдать от внутреннего кровотечения, поэтому она попыталась остановить кровь. У нее неплохо получилось, но Инеж потеряла слишком много крови, и как тут помочь, Нина не знала. Она слышала, что некоторые целители могли перелить кровь из одного человека в другого, но если операцию провести неправильно, для пациента это будет не спасением, а отравлением. О тонкостях этого процесса Нина ничего не знала.

Она закончила заживлять рану и укрыла Инеж легким шерстяным одеялом. Теперь Нина могла лишь контролировать пульс и дыхание. Когда она прятала руку девушки под одеяло, то заметила покрытую рубцами кожу предплечья. Нина ласково провела пальцем по шишковатому шраму. Должно быть, это было перо павлина – татуировка, которую наносили всем девушкам «Зверинца». Кто бы ее ни удалял, свою работу он сделал безобразно.

Поддавшись любопытству, Нина задрала рукав на второй руке. Там кожа была гладкой и чистой. Инеж не сделала татуировку с вороном и кубком, которая была у всех полноправных членов банды «Отбросов». Союзы в Бочке постоянно менялись, но банда была твоей семьей, единственной защитой, которая имела значение. У самой Нины было две татуировки: одна, на левом предплечье, символизировала дом «Белой розы», а вторая, которая действительно что-то значила для нее, была набита на правой руке и изображала ворона, пытающегося испить из почти пустого кубка. Она сообщала миру, что девушка принадлежит «Отбросам» и что шутить с ней не стоит, иначе есть риск нарваться на их гнев.

Инеж пробыла с Отбросами дольше, чем Нина, но татуировку так и не сделала. Странно. Она – одна из самых ценных членов банды, и Каз ей определенно доверял – по крайней мере, настолько, насколько Каз вообще может кому-то доверять. Нина вспомнила выражение его лица, когда он положил Инеж на стол. Он был все тем же Казом, – суровым, грубым, невыносимым – но под маской гнева ей привиделось что-то еще. Или же она просто была безнадежным романтиком.

Нина посмеялась над собой. Ей ни в кого не хотелось влюбляться. Это как гость, которого ты сначала ждешь, а потом не знаешь, как от него избавиться.

Она откинула с лица Инеж прямые черные волосы.

– Прошу, очнись, – прошептала она. Ее раздражала предательская дрожь в голосе. Она говорила не как солдат-гриш или бессердечный член «Отбросов», а как маленькая девчонка, которая не знала, что делать. И именно так она себя и чувствовала. Обучение было слишком коротким. На первую миссию отправили слишком рано. Зоя говорила это еще тогда, но Нина умоляла взять ее с собой, и они в ней нуждались, поэтому старшие гриши согласились.

Зоя Назяленская – могущественная шквальная, красивая до неприличия, – могла превратить самоуверенность Нины Зеник в пепел одним поднятием брови. Нина ее боготворила. «Безрассудная, глупая, постоянно отвлекаешься от дела!» – Зоя говорила ей вещи и похуже.

– Ты была права, Зоя. Теперь ты довольна?

– Вне себя от счастья, – сказал Джеспер, появляясь в дверном проеме.

Девушка вздрогнула и оглянулась. Джеспер раскачивался на пятках.

– Кто такая Зоя?

Нина откинулась на стуле.

– Никто. Член Триумвирата гришей.

– Круто. Это те, кто руководят Второй армией?

– Тем, что от нее осталось. – Солдаты-гриши были уничтожены во время войны. Некоторым удалось сбежать, но большинство были убиты. Нина устало потерла глаза. – Знаешь, как легче всего найти гриша, который не хочет, чтобы его нашли?

Джеспер почесал затылок, прикоснулся руками к своим револьверам, затем снова почесал затылок. Он ни на секунду не переставал двигаться.

– Никогда об этом не задумывался.

– Ищи чудо и прислушивайся к сказкам на ночь.

Следите за легендами о ведьмах и гоблинах, за необъяснимыми событиями. Иногда это было просто суеверие. Но чаще всего в сердце народных легенд крылась правда – люди, рожденные с исключительным даром, который их страны не понимали. У Нины был хороший нюх на такие истории.

– По мне, если они не хотят обнаруживать себя, лучше оставить их в покое.

Нина окинула его мрачным взглядом.

– Дрюскели не оставят их в покое. Они охотятся на гришей по всему миру.

– А они все такие же милашки, как Матиас?

– Даже хуже.

– Мне нужно найти кандалы ему на ноги. Вечно Каз поручает мне самую веселую работу.

– Хочешь поменяться? – устало предложила Нина.

Дикая энергия долговязого парня тут же куда-то испарилась. Нина еще никогда не видела его таким тихим. Его взгляд впервые остановился на Инеж. «Он избегал этого, – поняла Нина. – Не хотел на нее смотреть». Одеяло слегка приподымалось в такт ее тяжелому дыханию. Когда Джеспер заговорил, его голос звучал напряженно, как у инструмента, чьи струны натянули слишком туго:

– Она не может умереть. Только не так.

Нина недоуменно покосилась на него.

– Как не так?