Шесть зимних ночей

– Береги ее, ладно? Даже если не останешься в Городе навсегда.

Алан опешил, но сразу же ответил:

– Конечно.

Барон по-доброму улыбался.

– Она хорошая и всегда отдавала мне сладкое, – добавил он, вызывая улыбку и у Алана, и у Смерти с Жизнью, и у самой Либерти.

– То же мне достижение. Будто бы мне жалко было, – хмыкнула она.

– Мое настоящее имя – Роланд. И я сын Войны. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся, потому что, победив отца, я займу его место. А когда это случится, это буду уже не я. Хотел сказать тебе спасибо до того, как стану следующим Войной.

Либерти остолбенела. Она была готова ко многому, но не к такому. Чувствуя, как сердце несколько раз внутри перевернулось, она кашлянула, набрала в легкие больше воздуха и медленно выдохнула в попытке унять бешеный тремор. Потом ответила:

– Не знала, что у Всадников Апокалипсиса могут быть дети.

– Не могут, – встряла в разговор Смерть. – Но если Всадник вступает в запретную связь с Ведьмой, то результат непредсказуем.

Все замолчали, каждый – о чем-то своем.

Жизнь хлопнула в ладоши. Ее неуместная радость начала раздражать Либерти, но та выглядела настолько очаровательно, что у нее язык не повернулся что-либо сказать.

Барон-Роланд махнул рукой Либерти, и она подумала, что, даже когда он стал человеком, в нем многое осталось от кошачьего. Не хватало только усов и хвоста. Он слабо улыбнулся ей и Алану и ловко запрыгнул в седло.

Взяв в руки поводья, верхом на коне Войны с идеально ровной спиной, Роланд выглядел величественно и жутко, будто бы всю жизнь только и ждал момента, когда сможет завладеть силой Войны. Из-под копыт исходил черный туман.

Смерть попрощалась с Жизнью и тоже оказалась на лошади. Ее кобыла заржала, ударила копытом, и бесцветные искры рассыпались вокруг. Там, где приземлялись искры, земля становилась черной и сухой. Смерть на лошади выглядела точно мертвая невеста: ее плащ окрасился в белый.

– Не подведите! – задорно крикнула Жизнь. – Война не должен был возвращаться.

– А я не должен был рождаться, – сурово заявил Роланд. – И тем не менее я здесь. В жизни не все происходит по плану.

– О! – воскликнула Жизнь. – Вообще-то у Жизни нет никакого плана.

Роланд поморщился и фыркнул так, как фыркал, будучи котом.

– В этом твоя главная проблема.

Роланд бросил ей невеселое «Прощай» и пришпорил коня. Смерть равнодушно проводила его взглядом, на мгновение оглянулась на Либерти и Алана и сказала ему:

– Оставайся в Городе. Тебе здесь понравится. – И сразу же погнала лошадь следом за Роландом, не дожидаясь ответа.

– Да, Алан, оставайся в Городе. Здесь вообще-то хорошо и спокойно. А когда Война снова сгинет, станет еще лучше.

Пока Алан размышлял над ответом, Либерти вытащила письмо Габриэллы Ф. и протянула Смерти со словами:

– Найди эту девушку. Передай ей спасибо от меня. Я не знаю, кто она, но пусть у нее все будет хорошо.

Смерть молча взяла записку, раскрыла и прочитала.

Во взгляде мелькнуло понимание. Она, не сказав ни слова, убрала бумажку, и они с Либерти пожали друг другу руки.

Два коня медленно отдалялись от Города, ступая по Морю. Жизнь с долей грусти смотрела им вслед.

– Но там у меня тоже есть жизнь, – неохотно продолжил Алан.

Либерти показалось, что эта отговорка звучала неискренне. Она чувствовала, что желания сопротивляться у него нет.

– Здесь у тебя тоже может быть Жизнь, – сказала Жизнь, не поворачиваясь к ним лицом. – Причем ничем не хуже, чем там. Тот мир постигнет страшная участь. Но эта участь не тронет Город.

Жизнь вмиг исчезла, вместо нее на земле остался один цветок, росший там, где расти не должен. Либерти нагнулась, коснулась пальцем лепестков, хотела сорвать, но не стала. Там, где жизни быть не могло, она появилась, а это был хороший знак.

– Что ты решил? – не вставая, спросила Либерти.

– А есть варианты? – уклончиво ответил Алан.

– Можешь попробовать уйти во Внешний мир.

Солнце и луна чередовали друг друга с невероятной скоростью. По подсчетам Либерти, оставался один день до завершения Йоля.

Горстка праха покоилась у ног Новой Богини. Недолго думая, она потянулась к ней и аккуратно взяла в ладони. Яркий луч света вылетел из ее рук и устремился в небо.

Либерти выпрямилась, Алан сделал несколько шагов в сторону Богини. На ее руках вместо пепла лежал ребенок с оленьими рогами. Новый Бог Солнца потянул крохотные ладошки к женскому лицу.

Солнце засветило ярче.

Стрелки часов остановились на двенадцати.

Богиня резко уменьшилась, став ростом с обычного человека.

Вместе с новорожденным Богом Солнца на руках она походила на обычную мать.

Жители города начали аплодировать и стали потихоньку возвращаться к столу.

– Может, мы поговорим об этом после праздника? – предложил Алан.

Первым желанием Либерти было отказаться, но она вовремя себя остановила.

– Может, после праздника ты захочешь остаться? – парировала она и, взяв Алана за руку, повела его обратно к столу.

Он не сопротивлялся, только тихо согласился с ней:

– Может, захочу.