Шесть серых гусей

Я буду счастлив, если во время вчерашнего утреннего визита смог убедить Вас в том, что, несмотря на всю свою слабость, вызванную перенесенными лишениями, я в состоянии оказать Вам некоторые услуги, которые могут стать бесценными в нынешние времена. Несмотря на все препятствия, я сумею незамедлительно доказать Вам, что я именно тот человек, что Вам нужен, а тот факт, что я вынужден буду просить у Вас вознаграждение за свои услуги, объясняется лишь желанием — моим и моей дочери Домитиллы — выжить.

Нас двое в этом готовом разрушиться доме. Я не стал говорить Вам о ней не потому, что хотел ее спрятать (да и зачем, мне это делать?), но для того только, чтобы не превращать в мелодраму переговоры, которые и без того представлялись мне достаточно щекотливыми. По правде говоря, если бы Вы ее случайно не увидели, я Вам о ней ничего бы не сказал».

— Здесь по крайней мере чувствуется искренность, — сказал Пол, подняв голову от письма.

— Читай дальше, и увидишь, куда она приведет.

«К слову сказать, я заметил, что, увидев мою дочь в коридоре, Вы не остались равнодушны к ее очарованию. Вот почему я позволил себе написать нижеследующее и обращаюсь к Вам с убедительной просьбой принять все всерьез. Поскольку я — в силу обстоятельств и по причинам, Вам известным, — не могу обеспечить ей защиту, благополучие и воспитание, которых она вправе была бы ожидать от своего отца, я с пониманием отнесусь к тому, что она будет время от времени благосклонно принимать знаки Вашего внимания в том случае, если Вы гарантируете ей регулярное питание. Она обладает веселым и верным характером и, вне всякого сомнения, жаждет завязать с благородным человеком Вашего положения, к тому же офицером, отношения, которые позволят ей расцвести и принесут счастье, которого она не видит и на которое не может надеяться в будущем под моей крышей, разрушенной бомбами и бедствиями.

Надеясь быть Вам полезным и приятным, прошу Вас, Ваше превосходительство, располагать мною и приношу уверения в моей глубочайшей Вам преданности. Сальваро д'Амброджио, адвокат».

— Это ж надо! — воскликнул Пол, возвращая Ларри листок. — «Благосклонно принимать знаки Вашего внимания». Содержание стоит формы! Собственную дочь! Оказывается, я еще многого не знаю о разврате и человеческой низости!

— Ты обратил внимание, как он заканчивает письмо: «Приношу уверения в моей глубочайшей Вам преданности». То же самое выражение он употреблял — я нашел это в его деле, — когда предлагал порнографические фильмы полковнику Шоллю, гауляйтеру Неаполя.

— Его письмо само по себе просто-напросто порнография! Этот тип ведет себя как вульгарный сводник! А ты здорово вляпался, чего я и опасался с самого начала, — добавил Пол.

— Как это «вляпался»? — непонимающе переспросил Ларри.

— Ты слишком долго пялился на малышку, и вот результат.

— Но я едва мог ее разглядеть…

— Поверь мне, подобные проходимцы хуже цыган! Ты на секунду задерживаешь взгляд на девушке, и — оп, тебе приставляют нож к горлу и заставляют жениться! Ты хоть понимаешь, что стал для него легкой добычей: с погонами, состоятельный (по крайней мере он так считает) и, самое главное, наивный (вспомни историю с Одри).

Ларри посмотрел Полу в глаза.

— Ты никогда не любил Одри, — с упреком произнес он. — А она была очень милой.

— Речь не об этом, а о том, что с тобой она стремилась не столько пережить великую страсть, сколько сменить социальную среду.

Ларри пожал плечами.

— Не ты первый, не ты последний, — продолжал Пол. — Представляешь, один подполковник из нашего генерального штаба спутался с неаполитанкой и теперь никак не может от нее отделаться… Он на ней вроде как женился, но не сказал, что у него есть законная супруга в Пенсильвании… Кроме того, она требует, чтобы он исполнял свой супружеский долг ежедневно, и при таком режиме бедняга за две недели похудел на пятнадцать фунтов.

Ларри не смог удержаться от смеха.

— Мне его не жалко!

— Советую не ходить больше к этому Сальваро. Я тебя знаю: если малышка мила и соблазнительна, ты не сможешь удержаться. Обещай мне! — почти умолял Пол.

— Обещаю, что не вернусь туда. Кстати говоря, я и не собирался.

Пол, казалось, немного успокоился.

— Надеюсь, ты понимаешь, что все это было подстроено ими обоими, потому что она решилась привлечь твое внимание только тогда, когда ты уже собрался уходить! — сказал он.

Ларри поморщился.

— Я об этом уже думал и согласен с тобой.

— А ты… ты и в самом деле смотрел на нее так, как написано в письме?

Ларри возмутился:

— Я уже сказал тебе, что видел только отражение в зеркале!

— Все равно, — продолжал Пол, — он все сделает, чтобы снова затащить тебя к себе. Позволь теперь мне самому заняться розыском картин. В конце концов, это больше мое дело, чем твое. На Ривьера-ди-Кьяйя пойду я и, можешь быть уверен, буду холоден как мрамор, даже если девица будет пытаться меня соблазнить!

— Об этом и речи быть не может, — быстро проговорил Ларри.