Шесть из восьми

А потом институт кончился, началась работа. Из мужчин в школе были лишь глубоко семейные химик, трудовик, физрук да еще молоденький математик, косивший от армии и в итоге женившийся на своей же выпускнице. Надя же год за годом таскала домой тетрадки и вечером сидела за проверкой контрольных работ, запивая плюшки чаем с сахаром. Мама подходила и говорила: «Не переживай, ты встретишь еще, обязательно, мы с папой тоже поздно повстречались». Родители ее были педагогами, даже познакомились на работе: мама преподавала математику, а отец – историю. Причем папа был на пять лет младше. Мама сразу им заинтересовалась и стала приглашать голодного бывшего студента к себе пообедать. Готовить она умела. Так и сошлись. А потом у них появилась Надя. Рожать второго ребенка в начале девяностых, как планировалось, мама не решилась, мир рушился, денег не хватало. Так и осталась у них единственная любимица.

– Ой, Надя, а что ты читаешь? – Надя оглянулась и увидела, что к ней незаметно подошла сзади Лиля. Она широко улыбалась, и даже сейчас, после ужина, на ее губах была свежая помада шоколадного оттенка. Видимо, уже успела залезть в палатку поправить макияж. Больше всего Наде хотелось вцепиться в эти длинные рыжие волосы и содрать улыбку с ее лица. Но вместо этого, вспомнив о своем педагогическом статусе, Надя лишь спокойно показала ей томик Джейн Остин.

– О, «Чувство и чувствительность»! Я так люблю этот фильм. Алан Рикман там прямо мужчина мечты!

– А книгу ты не читала? – спросила Надя.

– Нет, я не люблю читать старые романы, – покачала головой Лиля. – Они мне кажутся чересчур уж медленными. А вот красивые фильмы обожаю. Колин Ферт в «Гордости и предубеждении» тоже сказочно хорош!

Надя еще раз посмотрела на Лилю, не понимая, что та от нее хочет. Зачем этот дурацкий разговор про актеров, когда она отбирает у нее реального мужчину?

– А я вот с детства больше читать люблю, – с гордостью произнесла Надя.

– Не надоедает? Ты же учитель, сколько тебе приходится этих тетрадок проверять?

– Ну, я учитель истории. Так что все же меньше, чем литераторам или математикам.

Лиля вдруг оглянулась в сторону заканчивающих ужинать мужчин.

– Пойдем к костру. Мы тут кое-что интересное с Яной задумали, чтобы всех расшевелить.

Надя уже хотела было отказаться, сославшись на то, что ей нужно поспать перед ночным дежурством. Но потом подумала: а почему, собственно, нет?

– Сейчас подойду. – Она поднялась со складного стула. Как назло, он тут же завалился, будто говоря, что не рассчитан на ее вес. Надя нагнулась, пытаясь сложить его одной рукой, но то ли от присутствия рядом Лили, то ли просто от нервов у нее никак не получалось это сделать. Надо было куда-то положить книжку, но Надя боялась, что от влажноватых камней на берегу тонкий переплет размокнет.

– Тебе помочь? – спросила Лиля.

– Нет, я сама, спасибо.

Лиля пожала плечами и направилась обратно к палаткам, а Надя бессильно уронила книгу на камни. Села на корточки и чуть не разрыдалась. Надо собраться. Хорошо, что Лиля вообще ее позвала, а то Надя уже вся извелась, думая, вернуться ей к остальным или нет. Она поела по привычке быстрее всех и поэтому сразу ушла. А вдруг они не хотят, чтобы она с ними сидела? Как в школе. Девчонки не звали ее с собой, когда сбивались стайкой у окна и обсуждали парней. А если она подходила, то либо замолкали и демонстративно перемещались к другому подоконнику, либо еще хуже. Особенно издевалась Ира Карпухина: «Че вылупилась? Чеши дальше». А потом, когда Надя проходила мимо, еще и добавляла вслух, чтобы та точно услышала: «Ща расплачется и пойдет мамочке жаловаться. Ой, меня девочки обижают!» Столько лет прошло, а Надя до сих пор боялась подходить к разговаривающим людям. Да и вообще, она уже не раз пожалела, что поехала сюда. Ей пришлось впервые в жизни ночевать в палатке. Она долго не могла улечься в день приезда, лишь шампанское и усталость (ночи накануне тоже были бессонными из-за волнения) помогли отключиться. Но вчера она опять полночи промаялась, пока Саша к своему программисту бегала.

Чуть успокоившись и сложив наконец стул, Надя все-таки направилась к лагерю. Палатки стояли в сотне метров от берега, там, где были хотя бы редкие деревья и тень. Единственное, что ей пока нравилось во всей этой поездке, – это воздух, кристально чистый, напоенный ароматом сосен. Надя с детства любила с родителями гулять в лесу. И сейчас она глубоко вдохнула, пытаясь вобрать в себя смолистый запах, от этого становилось как-то легче. «Будь что будет, – думала она. – Не захотят со мной разговаривать – просто посижу в стороне».

Надя подошла к палатке, чтобы убрать книгу, и, когда уже собиралась вылезти, вдруг услышала, что снаружи доносятся голоса.

– Не волнуйся, никто ни о чем не узнает! – произнесла женщина. Это явно Лиля, потому что Яна и Саша сейчас сидели у костра. А дальше шелестящий звук, будто двое человек в куртках что-то, соприкасаясь, делают вместе. Надя уже представила себе обнимающихся Лилю и Матвея.