Шерлок Холмс и доктор Ватсон

Это словоизвержение было внезапно прервано появлением самой девушки. Никто не стал бы отрицать, что она могла послужить украшением любого общества. И кто бы подумал, что столь редкостной красоты цветок вырастет на такой почве и в подобной атмосфере! Я мало увлекался женщинами, ибо сердце мое всегда было в подчинении у головы, но, глядя на прекрасные тонкие черты, на нежный, свежий цвет лица, типичный для этих краев, я понимал, что ни один молодой человек, увидев ее, не мог бы остаться равнодушным. Такова была девушка, которая теперь стояла перед Гарольдом Стэкхерстом, открыто и решительно глядя ему в глаза.

– Я уже знаю, что Фицрой скончался, – сказала она. – Не бойтесь, я в состоянии выслушать любые подробности.

– Тот ваш джентльмен уже все рассказал нам, – пояснил отец.

– У вас нет никаких оснований замешивать в эту историю мою сестру, – пробурчал молодой человек.

– Это – мое дело, Вильям, – сказала сестра, метнув на него горячий, уничтожающий взгляд. – Будь добр, позволь мне вести себя, как я сочту нужным. Ясно, что совершено страшное преступление. Если я смогу помочь раскрыть убийцу, я хотя бы исполню этим свой долг перед умершим.

Она выслушала краткое сообщение моего спутника сдержанно, с сосредоточенным вниманием, тем доказав, что наряду с красотой она обладала сильным характером. Мод Беллами навсегда запомнится мне как одна из самых красивых и самых достойных женщин. Она, по-видимому, уже знала меня в лицо, потому что сразу же обратилась ко мне.

– Привлеките их к ответу, мистер Холмс, – сказала она. – Кто бы ни был убийца, все мои симпатии и моя помощь на вашей стороне.

Мне показалось, что при этих словах она с вызовом посмотрела на отца и брата.

– Благодарю вас, – сказал я. – Я очень ценю в таких делах женскую интуицию. Но вы сказали «их». Вы думаете, что в этом деле повинен не один человек?

– Я достаточно хорошо знала мистера МакФерсона, чтобы утверждать, что он был человеком мужественным и сильным. Один на один с ним никто бы не справился.

– Не могу ли я сказать вам несколько слов с глазу на глаз?

– Говорю тебе, Мод, не вмешивайся ты в эти дела! – раздраженно крикнул отец.

Она беспомощно взглянула на меня.

– Как же мне быть?

– Теперь дело все равно получит огласку, – сказал я, – так что никакой беды не будет, если мы поговорим с вами при всех. Я предпочел бы, конечно, разговор наедине, но раз вашему отцу это неугодно, он может принять участие в нашей беседе.

И я рассказал ей о записке, найденной в кармане покойника.

– Она, конечно, будет фигурировать на дознании. Могу я попросить вас дать объяснения по поводу этой записки?

– У меня нет причин что-либо скрывать, – ответила девушка. – Мы были женихом и невестой и собирались пожениться, но мы не оглашали нашей помолвки из-за дяди Фицроя: он старый, по слухам, смертельно болен, и он мог бы лишить Фицроя наследства, женись он против его воли. Никаких других причин скрываться у нас не было.

– Ты могла бы сказать нам об этом раньше, – проворчал Беллами.

– Я бы так и сделала, отец, если бы видела с вашей стороны доброжелательное отношение.

– Я не хочу, чтобы моя дочь связывалась с людьми другого круга!

– Из-за этого вашего предубеждения против Фицроя я и не могла ничего вам рассказать. Что же касается моей записки, то она была ответом вот на это... – И она, пошарив в кармане платья, протянула мне смятую бумажку:

«Любимая!

Я буду на обычном месте на берегу тотчас после захода солнца, во вторник. Это – единственное время, когда я смогу выбраться.

Ф.М.».

– Сегодня вторник, и я предполагала встретиться с ним сегодня вечером.

Я рассматривал письмо.

– Послано не по почте. Каким образом вы его получили?

– Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос. Каким образом я получила письмо, право же, не имеет никакого отношения к делу. А про все, что связано с вашим расследованием, я вам охотно расскажу.

И она сдержала слово, но ее показания не смогли натолкнуть нас на чей-либо след. Она не допускала мысли, что у ее жениха были тайные враги, однако признала, что пламенных поклонников у нее было несколько.

– Не принадлежит ли к их числу мистер Йен Мердок?

Она покраснела и как будто смутилась.

– Так мне казалось одно время. Но когда он узнал о наших отношениях с Фицроем, его чувства изменились.

Мои подозрения относительно этого человека принимали все более определенный характер. Надо было ознакомиться с его прошлым, надо было негласно обыскать его комнату. Стэкхерст будет мне в этом содействовать, потому что у него зародились те же подозрения. Мы вернулись от Беллами в надежде, что держим в руках хотя бы один конец этого запутанного клубка.