Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– В конце допроса следователь стал совершенно беспощаден к молодому МакКарти, – сказал я, глядя на газету. – Он указал, и не без основания, на противоречия и непоследовательность в его показаниях: отец будто бы позвал сына, но ведь он не знал о его присутствии; далее, сын отказался передать содержание разговора с отцом; затем эти странные слова умирающего. Все это, как заметил следователь, сильно вредит сыну.

Холмс потянулся на удобном дм пане и с улыбкой сказал:

– У вас та же болезнь, что и у следователя: вы отбрасываете все положительное, что есть в показаниях молодого человека. Неужели вы не видите, как вы непоследовательны: то считаете, что у него слишком развито воображение, то начисто лишаете его фантазии. Лишаете – если думаете, что он не мог изобрести такой причины ссоры, которая завоевала бы ему симпатии присяжных, и приписываете слишком много воображения, полагая, что он мог дойти до такого вымысла, как упоминание умирающего о крысе и исчезновение одежды. Нет, сэр, я придерживаюсь той точки зрения, что все сказанное молодым человеком – правда. Посмотрим, к чему приведет нас эта гипотеза. А теперь я почитаю Петрарку. Пока мы не прибудем на место происшествия, я не хочу говорить об этом деле. Наш второй завтрак в Суиндоне. Я думаю, мы приедем туда минут через двадцать.

Было около четырех часов дня, когда мы, миновав прелестную Страудскую долину и широкий сверкающий Северн, очутились, наконец, в милом маленьком городке Россе. Аккуратный, сдержанный, похожий на хорька человечек с хитрыми глазками ожидал нас на платформе. Хотя он надел коричневый плащ и сапоги, какие носят сельские жители, я без труда узнал в нем Лестрейда из Скотленд-Ярда. С ним мы доехали до гостиницы «Херефорд Армз», где нам были оставлены комнаты.

– Я заказал экипаж, – сказал Лестрейд за чашкой чая. – Мне известна ваша деятельная натура. Ведь вы до тех пор не успокоитесь, пока не попадете на место преступления.

– Очень мило с вашей стороны, – ответил Холмс. – Но теперь все зависит от показаний барометра.

Лестрейд чрезвычайно удивился.

– Я не совсем понимаю, – сказал он.

– Каковы показания барометра? Двадцать девять, насколько я вижу. Ветра нет, на небе ни облачка. Можно и покурить. К тому же здесь приличный диван, не в пример другим деревенским гостиницам. Я думаю, что сегодня вечером мне не понадобится этот экипаж.

Лестрейд снисходительно засмеялся.

– Вы, конечно, уже пришли к какому-то заключению, прочитав газетные отчеты, – сказал он. – Дело это ясное, как день, и чем глубже вникаешь в него, тем яснее оно становится. Но, конечно, нельзя отказать в просьбе женщине, да еще такой, как эта. Она слышала о вас и захотела, чтобы вы взяли это дело, хотя я неоднократно говорил ей, что существенных изменений это не даст. Господи! У дверей ее экипаж!

Едва он сказал это, как в комнату вбежала прелестнейшая молодая женщина. В жизни не видел подобной красавицы. Синие глаза сверкали, губы были слегка приоткрыты, нежный румянец заливал щеки. Сильное волнение заставило ее забыть о своей обычной сдержанности.

– О, мистер Шерлок Холмс! – воскликнула она, с безошибочной женской интуицией останавливая взгляд на моем друге. – Как я рада, что вы здесь! Я должна вам что-то сказать. Я уверена, что Джеймс невиновен. Я это знаю, и мне хочется, чтобы вы тоже это знали. В нем можете не сомневаться. Мы с ним дружим с раннего детства, я лучше всех знаю все его недостатки, но он так мягкосердечен, что не обидит и мухи. Всем, кто действительно знает его, обвинение представляется совершенно нелепым.

– Надеюсь, нам удастся оправдать его, мисс Тёрнер, – сказал Шерлок Холмс. – Поверьте, я сделаю все, что в моих силах.

– Но вы читали отчеты, у вас есть определенное мнение? У вас есть какая-нибудь надежда? Уверены ли вы сами, что он невиновен?

– Я допускаю это.

– Вот видите! – воскликнула она, гордо поднимая голову и вызывающе глядя на Лестрейда. – Вы слышали? Теперь у меня есть надежда.

Лестрейд пожал плечами.

– Боюсь, что мой коллега слишком поспешен в своих выводах, – сказал он.

– Мистер Холмс прав, я уверена, что он прав! Джеймс не способен на преступление. Что касается его ссоры с отцом – я знаю: он потому ничего не сказал следователю, что в этом замешана я.

– Каким образом? – спросил Холмс.

– Сейчас не время что-нибудь скрывать. У Джеймса были большие неприятности с отцом из-за меня. Мистер МакКарти очень хотел, чтобы мы поженились. Мы с Джеймсом всегда любили друг друга, как брат и сестра, но он еще молод, не знает жизни и... и... Ну, словом, он, естественно, и думать не хотел о женитьбе. На этой почве и возникали ссоры, я уверена, и последняя ссора была по этой же причине.

– А ваш отец? – спросил Холмс. – Хотел ли он вашего союза?

– Нет, он был против. Кроме отца Джеймса, этого не хотел никто. – Сплошной румянец залил ее свежее личико, когда Холмс бросил на нее свой острый, испытующий взгляд.

– Благодарю вас за эти сведения, – сказал он. – Смогу ли я увидеться с вашим отцом, если зайду завтра?

– Боюсь, доктор не позволит.

– Доктор?