Шепот питона

Неро позволил приподнять себя и уложить на грязно-бежевый ковер. Питон довольно быстро вырос, и теперь обходиться с ним стало сложнее, но, почуяв еду, он делался покладистым. Вот и сейчас уже распознал присутствие нового, крошечного существа. Прильнув к клетке, он несколько раз высунул язычок.

Я открыла клетку и, сунув внутрь руку, ухватила маленькое тельце. Котенок пищал и махал лапками. Его тонкая шерсть встала дыбом, будто наэлектризованная. Он кричал оттого, что его поднимают, гладят по спине, сажают на пол, оттого, что его принесли в комнату, полную движений, оттого, что он существует. Возможно, такое существо не пугает разве что тепло материнского тела, вот только теперь матери рядом не было.

Внутри у меня точно сработал сигнал тревоги. В ушах зашумело, в крови закипел адреналин, и мне пришлось напомнить самой себе, что судьба животного давно решена. Эти котята никому не нужны, а остальных уже усыпили. Лучше б отнесли в лес, на корм лисам. В норвежских домах и так засилье кошек, чьи хозяева уклеивают двери ближайших магазинов объявлениями о котятах, но без толку. «Лучше уж отдать его голодному хищнику, — думала я, — чем заполнять свалки рядом с ветклиниками свидетельствами человеческой неспособности позаботиться о собственных питомцах. А так, по крайней мере, хоть пользу принесет».

Неро стремительно приближался к покачивающейся на слабых лапках добыче. Наверное, котенок заметил поблизости движение, скользящую плоть, а потом увидел и змеиную голову. И закричал. Это был не кошачий писк, а крик ужаса. Так мог бы кричать человек. Но Неро вонзил зубы в щуплую шею, и крик тут же стих. Осталось лишь движение, змеиное тело, все плотнее смыкающееся вокруг добычи.

Я вдруг подумала, что змеи хотя бы честны. Они не пытаются замаскировать свои поступки рассуждениями о нравственности. Человек же сперва разглагольствует о добре и зле, а в следующую секунду нарушает свои же заповеди. Человек — представитель биологического вида, который возводит вокруг своего так называемого зла стены из дерева и камня. Называет свою добычу стейком и делает вид, будто этот стейк никогда и не жил. К чему эти игры? Если женщина убьет своего мужа, ее проклинают и называют ее поступок неестественным. Почему никто при этом не вспоминает о паучихе, съедающей партнера сразу после того, как он ее оплодотворит? Почему бы не признать, что это — тоже часть нас? Это тоже природа.

Взгляд Неро на секунду остановился на мне. Питон словно поблагодарил меня. А потом он принялся заглатывать добычу. Меня затошнило. В груди, животе и промежности пульсировала кровь. Я сняла брюки с трусами, сунула руку между ног, с силой потерла раз десять-двадцать — и кончила.

Мариам

Кристиансунн

Пятница, 18 августа 2017

Я сидела за столом в гостиной. Силы меня покинули. На стене плясали синие отблески мигалок на улице. Предупреждение всем соседям о том, что что-то случилось. Нет, ничего подобного. Не стану в это верить. Она просто поехала к кому-нибудь в гости. В худшем случае, села на автобус и усвистела куда-то. Ничего страшного не произошло, я в это не верю. Пара часов — и ее найдут. Она наверняка попросит помочь кого-то из взрослых или сама домой вернется. Подобное происходит на каждом шагу: дети сбегают и возвращаются.

Меня на всякий случай попросили следить за телефоном. На столе, на подставке под тарелку, лежали оба мобильника — мой и Ибен. Не сводя глаз с бликов на стене, я набрала в легкие воздух и медленно выдохнула. Мне бы лучше пойти поспать. Завтра суббота. У Ибен гандбольный матч, а я обещала по такому случаю испечь пирог для их спортивного кафе. Пакеты с продуктами по-прежнему стояли на кухне, яйца, скорее всего, разбились, молоко скисло — значит, надо будет завтра с утра бежать в магазин. Когда Ибен вернется, она мне поможет. Только б не слишком далеко уехала и успела добраться до дома уже сегодня ночью… При мысли о том, что она замерзнет и испугается, мне сделалось не по себе. И вдруг среди взрослых она выберет не того, кого следует?

— Мариам Стейнерсен Линд?

На пороге — мужчина. Он уже разулся и стоял в носках, джинсах и белой рубашке. Высокий и широкоплечий. Волосы темные с проседью, густые брови, крючковатый нос. В руке он сжимал потертую кожаную папку с кнопкой. Гибрид водопроводчика и старомодного классного руководителя.

— Старший инспектор Руе Ульсвик. — Подойдя ближе, он показал удостоверение личности и пожал мне руку.

— Как-как? Рогер?

— Руе. Р. У. Е. По-древнескандинавски это означает «честь».

Он из Олесунна. Его диалект заплясал у меня в ушах. А имя свое полицейский произнес, выпятив мощную грудь. Он выпустил мою руку, открыл папку и достал диктофон.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, Мариам. Надеюсь, вы не против?

Я отвела взгляд. Вопросы — последнее, что мне сейчас нужно. Мне хотелось закрыть глаза и притвориться, будто этого дня никогда не было. А завтра все будет как обычно.

— Я уже разговаривала с… забыла, как его зовут.

Он кивнул.

— Знаю. Это хорошо, но со мной вам тоже надо поговорить. Вы не против?