Шепот питона

Руе наконец получил то, чего добивался. Поиск ведется в том районе, куда поехала Мариам Линд после посещения торгового центра вместе с Ибен в пятницу. Мы подключили полицию Олесунна, они предоставили нам доступ к делу о гибели Аниты Крогсвеен и Авроры Крогсвеен Фладмарк и пообещали объявить Мариам в розыск. Отыскать ее будет несложно — ведь за последние два дня ее уже видели в городе, а значит, и свидетели найдутся. Всех ее знакомых допросят, и свидетели непременно объявятся. Единственный вопрос — сколько у нас времени, потому что если и этот поиск не даст никаких результатов, то мы снова окажемся с пустыми руками. Руе уверен, что если мы найдем Мариам, то найдем и Ибен, — но вдруг он ошибается? Он тоже чувствует, что не хватает какого-то фрагмента. В этих бумагах есть ответ на вопрос, где сейчас Ибен.

В моих снах она все еще жива. Выглядывает из белой коробки, где пряталась все это время, и смеется, что обхитрила нас. На фотографии со своего одиннадцатилетия она смеется именно такой улыбкой, совершенно беззаботной. Ребенок смеется, потому что жизнь — игра. Я задумалась, засмеется ли она еще когда-нибудь…

Бирта знай себе хрустела чипсами. Она злилась, потому что именно мне удалось разговорить Руе. Бирта проработала здесь дольше меня, и ей хотелось быть лучшей. Мы друг дружке не соперницы, однако ей все-таки обидно. Лучше оставить ее одну на время, чтобы она успокоилась.

Руе носил в себе эту тайну очень долго — боялся очернить память своей дочери. Потому что теперь все узнают, что она участвовала в нападении на человека. Может быть, ее смерть как-то связана с нападением? Руе считает, что если мы найдем связь со смертью Дэвида Лорентсена, все встанет на свои места. Именно поэтому Бирта так накинулась на материалы дела. Она хочет совершить прорыв.

Я встала налить себе стакан воды, как вдруг дверь открылась, и к нам заглянул Шахид.

— Вот вы где, — сказал он.

— Я вам нужна? — спросила я.

— Август сейчас будет допрашивать Тура Линда, сможешь вести протокол беседы, как в прошлый раз?

Я оглянулась на Бирту, но та снова погрузилась в чтение. Шахид открыл дверь и пропустил меня вперед.

Мариам

Кристиансунн

Четверг, 24 августа 2017 года

— Что за чушь? — Руе Ульсвик фыркает. — Я не знаю, где она.

Он очень раздражен, но я прекрасно вижу, что он играет. Для того чтобы скрывать свою настоящую жизнь от окружающих, нужно обладать талантом актера. Я, как никто, хорошо это понимаю. Нельзя просто притворяться другим человеком — ты должен стать другим целиком и полностью, раздвоиться, думать так, как думает этот человек. В моем случае первая личность уничтожена, поэтому появилась вторая. Наверное, и у него также.

Я собиралась было ответить, но внезапно что-то внутри меня ломается. Я безуспешно пытаюсь вытереть льющиеся из глаз слезы, но бесполезно. Не знаю, почему я решила, что смогу придерживаться строгого тона, что нападу на него, заставлю себя уважать, припру к стенке. Мне следовало предвидеть, что я сломаюсь. И теперь я сижу здесь, у него на диване, как потерявшийся ребенок, — я, Мариам. Не Лив, которая могла бы врезать ему кулаком в живот, а отчаявшаяся мать, чье единственное желание — знать, что ее дочь жива. Руе смотрит на меня, сдвинув брови, внимательно разглядывает мое лицо.

— Что вам надо? — спрашивает он.

— Просто скажите, жива она или нет.

Я вдруг понимаю, что он выглядит совсем иначе, чем когда я видела его в последний раз. Тогда он казался надменным, расчетливым. А сейчас в нем есть какая-то беспомощность.

— Это вы должны мне сказать.

— Я больше не играю, Руе.

— Нет. Это я больше не играю. Вы подхватили ее по дороге из торгового центра и куда-то увезли. Не знаю, убили вы ее или нет, может быть, она лежит на дне моря, а может, вы ее где-то заперли… не знаю.

— Но вы же меня даже не искали.

Он опускает голову, проводит рукой по седым волосам.

— Это я во всем виноват. Вы убили ее, потому что я говорил с ней. Боялись, что она вас раскроет.

Я яростно трясу головой. Что-то здесь не так.

— Вы убили ее, спасая собственную шкуру, — говорит он. — Так же, как однажды убили младенца.

— Вы не тот, за кого себя выдаете, — бросаю я.

— Я стал таким из-за тебя!

Последнюю фразу он выкрикивает. Хватает меня за руку и рывком ставит на ноги. Держит крепко, впиваясь пальцами в кожу. Моя сумка летит на пол. И тут до меня доходит, что я наделала. Я совершила ошибку, которую пообещала себе никогда больше не совершать. Я решила, будто неуязвима. Перед моим лицом сверкает лезвие ножа. На нем несколько зарубок, рукоятка цвета хаки. Он похож на нож для охоты или рыбалки.

Руе прижимает меня к себе.

— Еще одна ложь, и я пущу его в дело.

Я глубоко дышу. Лезвие ножа мелькает у меня перед глазами. Его тело совсем близко, от него воняет потом. Боль пронзает живот, грудь, голову. Мне нужно подумать. Неужели я ошиблась и Руе не похищал Ибен? Ведь полиция его отпустила, и, похоже, он считает, что детоубийца — я. Может быть, он согласится мне помочь, если я не буду сопротивляться? И вместе мы отыщем Ибен…