Шепот питона

О Теплой женщине я совсем забыл. В тот день, когда она пришла, мне было все равно. Это вполне могло означать, что я умер, но так уж оно получилось. Я лизнул воздух и почувствовал новые ароматы вперемешку со старыми. От меня ей было не скрыться, запахом духов меня не обмануть. Она легла на пол, как делала когда-то, позволила мне обнять ее, словно предлагая себя мне в жертву. Она была свежей, теплой, а я был голоден.

Руе

Кристиансунн

Пятница, 7 июля 2017 года

Я снизил скорость до тридцати километров в час, и машина беззвучно въехала в район Сиктепюнкте. Проехав до конца улицы, я увидел, что света в окнах дома нет. Это был небольшой таунхаус с огороженным садиком перед ним и террасой. Дом не выглядел ни ужасным, ни идиллическим. Самый обычный дом в обычном районе обычного норвежского городка. Разница лишь в том, что это дом дьявола. Я заехал на парковку, заглушил двигатель и остался сидеть в машине, делая вид, что ищу что-то в телефоне, а на самом деле посматривал, не произойдет ли что-нибудь. Я слышал, как рядом играют дети, но никого не видел. Не было и машины, за рулем которой я видел Мариам Линд.

Я приезжал сюда ежедневно с начала лета. Просто взглянуть. Иногда в доме горел свет, иногда нет. Иногда у дома стояла машина, иногда нет. Я останавливался на несколько минут, а потом уезжал. Не знаю, зачем я это делал. Наверное, надеялся, что мне представится возможность разрушить их идиллию. Задай кто-нибудь вопрос — и я ответил бы, что просто ошибся, заехал не туда. Встреть я ее или кого-то из ее семьи — и все повернулось бы иначе…

Я отложил телефон, оглядел пустые улицы и подумал о том, что рассказывал мне Эгиль об этой женщине. О Лив, которая теперь звалась Мариам. О том, что, по его прикидкам, произошло в той комнате. Я не хотел об этом думать. Не мог. Я закрыл глаза и попытался отогнать от себя эту мысль, но она засела прочно. Хрупкие косточки Авроры, сломанные из-за того, что ее что-то сильно сжало. Если я в чем-то и был согласен с Ингрид, так это в том, что у Бирка не имелось мотива убивать собственного ребенка. А вот змее-душителю мотив не нужен. Нужен лишь дьявол, который сведет жертву и охотника.

Открыв глаза, я решил, что пора ехать, но вдруг заметил ребенка, поднимающегося по склону. Маленькая девочка с длинными светлыми волосами, тонкими, как пушок. Волосы топорщились, словно наэлектризованные. На ней была красная, чуть великоватая ей куртка. Когда она подошла поближе, я увидел, как она похожа на мать. Я опустил окно, присвистнул: «Пст!» Девочка остановилась. Взглянула на меня. Я свистнул еще раз и махнул ей, чтобы она подошла поближе. Девочка сделала несколько коротких медленных шагов в мою сторону. Смотрела она недоверчиво, ибо прекрасно знала, чего стоит опасаться маленьким девочкам. Я показал на дом.

— Это дом Мариам Линд?

Она взглянула на дом. Кивнула.

— А ты — ее дочь?

Она снова кивнула.

— Ты такая же красавица, как и она, — я подмигнул ей.

Девочка обернулась, с тревогой взглянула на дорогу.

— У меня есть кое-что, что принадлежит ей, — сказал я. — Из тех времен, когда она была молодой. — Высунулся из окна и протянул ей золотую цепочку с ключиком. — Если хочешь, забери.

Часть III

Руе

Кристиансунн

Четверг, 24 августа 2017 года

Я проверяю пальцем, острый ли нож. Я не знаю, сколько раз уже проводил острием по тонким линиям кожи. Я всегда точно знаю, как сделать так, чтобы не порезаться. В зеркале шкафа вижу свое отражение — с ножом в руках я выгляжу дико. Поднимаю руку и машу ножом в воздухе, будто сражаясь с невидимым врагом. Кто знает, что было бы, окажись я в тот день у Малышки… Может быть, я смог бы все предотвратить. Ради этого я даже глотку кому-нибудь перерезал бы.

Направляю кончик ножа на Ибен. На ее обнаженное горло с хрупкими сосудами под тонкой кожей. Осторожно касаюсь ее ножом. Провожу по светло-розовой коже, по горлу, по щеке. Она не отводит от меня взгляда, улыбается застывшей улыбкой. Застенчивая, сдержанная улыбка; лицо, похожее на материнское, мягко сияет. У Мариам взгляд пронизывает холодом, от него того и гляди в ледышку превратишься. Ее дочь не такая. Она мягкая, добрая. Не знаю, зачем я порчу эту фотографию. Возможно, чтобы убедить самого себя в том, что она мертва. Весь город уже уверен в том, что она мертва. Как моя Анита. И моя Аврора.