Шеф-повар Александр Красовский 3

До этого момента они, зная мою историю до отъезда из Советского Союза, относились ко мне достаточно спокойно, но сейчас дамы начали отчаянно флиртовать, как будто я уже стал известным шведским миллионером и мог купить им на память чемодан тряпок. По крайней мере, такие намеки были, даже от эстетствующей директрисы.

Единственный, кто не изменил своего поведения, оказался Паули Ринне. Как я понимаю, потому, что он должен был тоже остаться в Умео. С Финским театром заключил контракт университет Умео, в котором Ринне обязался работать два года режиссером самодеятельного театра финно-язычных студентов.

И вот что мне сказал Ринне, после того как посетил театр и посмотрел студенческую труппу, в которой, впрочем, хватало и просто финнов-работников университета:

— Это ужасно, у меня просто нет слов. После того, что я здесь увидел, мне кажется, что у нас в Карелии интеллектуальная жизнь кипит. А здесь село селом. Ну, что же будем работать. Саша, если ты хочешь играть первые роли, приходи, они будут все твои. Ну, не навсегда, конечно, но до тех пор, пока не обнаружу местные таланты, твоя кандидатура будет в приоритете.

— Ага, так сразу и разбежался, — скептически отозвалось моё внутреннее я. — Можно подумать, у меня дел больше нет, чем тратить его на зубрежку ролей и репетиции.

Но вслух, конечно, отклонил заманчивое предложение намного мягче. Сообщив, что у меня бизнес занимает большую часть дня и вечера, оставляя время только на сон.

Эмели в студенческую труппу театра устроить не удалось, ибо первым вопросом режиссёра стал вопрос о владении финским языком.

Ринне снисходительно улыбнулся и сказал:

Алекс, я понимаю твое желание угодить супруге, и вполне соглашусь, что у неё, возможно, имеется талант актрисы. Но у меня нет времени её учить финскому языку, да, и не поймет меня никто, если я пойду тебе навстречу.

Я сам вполне понимал, каков будет ответ, но попытка, как говорится, не пытка.

Все три дня ждал от Льва Самойлова, что он попытается переговорить со мной наедине. Но, к моему удивлению, тот подобной встречи не искал, и общался со мной только по делу.

Так, что когда через три дня мы провожали делегацию домой, никаких указаний от конторы мне никто не передал.

— Не передал и хорошо, — устало думал я, маша рукой отъезжающим, виднеющимся в окнах вагона. В последний день дамы меня изрядно вымотали, очень сложно купить что-то приличное на те деньги, что обменяло им родное государство. Однако без джинсовых брюк, и лаковых зимних сапожек никто из них не уехал.

Интермедия

— Ну, что же Лев Александрович, прочитал я твой отчет о поездке. Неплохо все изложил, правильно акценты расставил, характеристики понятные попутчикам дал. С выводами, можно сказать, я согласен.

Давай теперь просто поговорим. В частности еще раз хотелось бы услышать твое мнение об Александре Красовском.

Лейтенант Самойлов сразу не ответил.

Полковник Нечаев, беседующий с ним сейчас, вчера прилетел из Москвы, только для того, чтобы побеседовать с ним, простым лейтенантом, мастером спорта по биатлону и с недавних пор работником госкомитета по спорту при совете министров КАССР.

Вчера, перед этой беседой, его непосредственный начальник совсем в другом комитете строго предупредил.

— Смотри, Лева, лишнего не сболтни. Москва далеко, а мы рядом. Так, что только ответы на вопросы; четко, конкретно, по делу. И не вздумай отвлекаться на сторонние разговоры. Все понятно?

— Так точно, Николай Капитонович, — отрапортовал Самойлов и пошел готовиться к беседе с московским гостем.

— Товарищ полковник, понимаете, — начал он отвечать на вопрос собеседника. — Для меня Красовский полностью непонятен. Когда я ехал в Умео, то ожидал увидеть нашего, советского гражданина, по мере сил вживающегося в капиталистическое окружение в чужой стране.

Однако ожидания оказались ложными. Моё первое впечатление было таково, что Красовский чувствует себя в Швеции, как рыба в воде. Складывается ощущение, что он уже гражданин Швеции, а не Советского Союза. Как такое может произойти за несколько месяцев пребывания я не понимаю.

Словами очень трудно передать это чувство. Его поведение на улице, общение с людьми на улице, с женой, с тестем, все буквально говорит о том, что он швед, русского в нет ни капли, даже в русской речи чувствуется легкий акцент. Я ведь раньше с ним никогда не общался, поэтому не рискнул выходить на прямой контакт.

Товарищ полковник, может это операция шведской контрразведки и настоящий, наш Красовский сидит, где-то в заключении? — вопросом закончил свою речь лейтенант.

Глава 18

— Мда, вот что бывает, когда приходится посылать за рубеж неподготовленные кадры, — подумал Нечаев, слушая подчиненного. Вслух же он сказал совсем другое.

— Товарищ лейтенант, фантазировать вы можете в беседе с любимой девушкой. А здесь попрошу придерживаться фактов и не строить гипотезы на недостоверных предположениях.