Щит царя Леонида

– Но хоть кофе выпить можно? Без чашки крепкого кофе я сейчас же засну.

На самом деле кофе мне нужен был для того, чтобы успокоиться. После того как я продремала всю дорогу в машине, спать не хотелось. А хотелось прочитать файл и узнать наконец, что все это значит.

– От кофе я и сам не откажусь, – согласился Карпов. – И… – он помедлил, – может быть, найдется у вас какая-нибудь еда? С утра ничего не ел…

Ой, ну эти мужчины! Тут у человека жизнь рушится, а им лишь бы живот набить! Что бы ни случилось, а на столе должна быть вкусная и калорийная еда.

Это мамины слова, тут же осознала я, но мама… с мамой что-то не то. Как, впрочем, и со мной.

Но, однако, в морозилке должно быть что-то калорийное. Пельмени и фрикадельки я с негодованием отложила в сторону – еще не хватало полный ужин ему сервировать! А вот пирожки с повидлом… сейчас разморозим…

– Лучше бы с мясом, – пробурчал Карпов.

«Лопай, что дают»! – Я посмотрела на него так выразительно, что он вздрогнул.

– Дело в том, – начала я, заправляя кофеварку, – вы можете мне не поверить, но я сама знаю немногим больше вашего.

Он хотел уже что-то ответить, но я остановила его жестом:

– Я-то знаю не больше вашего, но у меня есть кое-что, что может дать ответы на все ваши вопросы. И на мои тоже.

С этими словами я предъявила ему брелок в виде бегемотика. Этот брелок никто не тронул – видимо, люди из клиники не обратили на него внимания.

– Что это? – удивленно спросил Карпов.

– Это флешка. – И я продемонстрировала, как бегемотик разделяется пополам, превращаясь в компьютерную флешку.

Кофеварка заворчала, выдавая ароматный кофе. Я поставила на стол две чашки и тарелку с пирожками, вынутыми из микроволновки, после чего принесла из комнаты ноутбук. По дороге увидела себя в зеркале, что висит в прихожей, и ужаснулась. Поэтому пришлось задержаться – волосы пригладить, губы подкрасить. Честно говоря, лучше не стало, так что я только вздохнула.

Пока я сокрушалась перед зеркалом, Карпов съел все пирожки и смотрел виновато.

На флешке был записан единственный файл – тот самый файл, который я скачала с компьютера доктора Костаки. Файл, озаглавленный именем «Алла Савицкая». Моим собственным именем.

Карпов смотрел на экран через мое плечо.

Увидев название файла, он ахнул. Я невольно обернулась:

– В чем дело?

– Это имя… что это значит?

– Боюсь, что так меня зовут. На самом деле. Но я об этом узнала совсем недавно.

– Не может быть!

– Мне тоже в это трудно было поверить. И до сих пор трудно. Но вас-то почему это так удивило?

– Я расскажу… только давайте сначала проглядим файл!

Файл открылся без проблем, и на первой его странице я увидела женское лицо. Несмотря на то что лицо это было покрыто синяками и ссадинами, не узнать его было невозможно. Это была я.

Под этой фотографией стояла дата – десятое сентября, примерно год назад, в тот самый день, когда, если верить газетной заметке, бизнесмен Савицкий с женой Аллой погибли в аварии.

Но я-то точно не погибла…

Так вот, под фотографией стояла дата аварии, а дальше шел убористый текст.

«Десятое сентября. Важнейшая дата. Начало нового эксперимента. Те люди, которым я плачу за материалы для моей работы, наконец-то предоставили мне очень хороший материал.

Молодая, физически здоровая женщина в результате аварии полностью потеряла память. Ее мозг превратился в чистую страницу, на которой я могу написать все, что захочу. Тем самым я докажу, что моя теория памяти справедлива, совершу переворот в науке. Я докажу, что память человека можно стирать и записывать, как магнитофонную запись. Это будет открытие века. Нобелевская премия – это самое малое, на что я могу рассчитывать».

Ого, доктор-то, оказывается, полон амбиций! Нобелевская премия, ну надо же…