Щит и Меч Сталинграда

«В суровый час, когда враг черной тучей павис над Сталинградом, мы клянемся беспощадно уничтожать ненавистного врага, где бы он ни появился. Мы обещаем, что в тяжелый момент не дрогнем перед лицом смертельной угрозы. Мы покажем стойкость, высокую дисциплину, выдержку. Мы готовы лечь костьми, но не допустить врага в Сталинград. Мы не потерпим, чтобы среди нас оказались трусы, паникеры. Нет им места в нашей стране. С предателями у нас разговор короткий: уничтожать беспощадно... Клянемся, что будем достойными сынами своей Родины!»

Клятву хранили в партийных и комсомольских билетах. Многие бойцы отсылали копию Клятвы сыновьям, женам, подтверждая готовность биться с врагом до последнего дыхания.

В начале сентября здание драматического театра имени А. М. Горького несколько раз переходило из рук в руки, пока враг ценой больших потерь не закрепился в нем. Теперь немцы могли контролировать и держать под обстрелом несколько близлежащих кварталов.

— Необходимо выбить фашистов из театра,— обратился к бойцам батальонный комиссар И. М. Щербина.— Есть добровольцы?

— Есть! — одновременно ответили бойцы.

Щербина отобрал шестнадцать человек и вместе с ними пробился к театру. Метнул несколько гранат и бросился первым в затянутое пороховой гарью театральное фойе. Рядом упали сраженные пулеметной очередью Власов и Иванов.

Враг был выбит из театра. Щербина же погиб в том бою. В кармане его гимнастерки, вместе с партийным билетом, лежал листок из блокнота. Это было донесение и в то же время клятва:

«Люди наши — орлы! За Родину дерутся и умирают стойко. Полк не опозорил и не опозорит советского оружия. Т. Кузнецов (П. Н. Кузнецов — военком 10-й дивизии НКВД.— Прим, автора), если я погибну — одна моя просьба — семья, другая моя печаль — надо было бы еще сволочам дать по зубам, т. е. жалею, что рано умер и немцев убил лично только 85 штук. За Родину! Бейте, ребята, гадов!»

Сегодня это предсмертное письмо — завещание комиссара Щербины — хранится в Музее пограничных войск СССР в Москве.

За гибель товарища Щербины гитлеровцы заплатили дорогой ценой.

Я хорошо помню тот бой, помню и суровые лица бойцов, склоненные над телом героя, опаленный сквер напротив горсовета, где был похоронен батальонный комиссар чекист И. М. Щербина...

Никогда не изгладится из памяти и подвиг четырех чекистов на рассвете 16 сентября 1942 года.

Из взвода воинов-чекистов в тот день в живых остались лишь младший лейтенант Петр Круглов, сержант Александр Беляев и красноармейцы Николай Сарафанов, Михаил Чембаров. Они лежали в узком окопе в районе Дар-горы, неподалеку от городского кладбища. Накануне поредевшая рота провела трудный бой с десятью танками, подбив машины. Ныне предстояло выстоять перед новой стальной лавиной.

Круглов родился в 1922 году в горном Алтае. Сержанта Беляева дороги войны привели в Сталинград из Вологодской области, где в деревне Новая Тальма осталась его старая мать. Пулеметчик Сарафанов и бронебойщик Чембаров были земляками — оба из Ольховского района Сталинградской области, один из села Гусевка, другой — из соседнего, Рыбинки.

Двадцать бронированных коробок с крестами на башнях ползли на окоп, где залегли чекисты.

Шли по пять машин в ряд. Когда до чекистов оставалось не более сорока метров, Сарафанов бросил в орудийную башню головной машины бутылку с зажигательной смесью. Тем временем Беляев подбил идущий рядом танк. Третью машину поджег Чембаров.

Обойдя горящие танки, три других почти вплотную подошли к окопу, и тут Беляев в упор выстрелил в ближайший из бронебойного ружья.

Больше часа продолжался неравный бой смелой четверки со стальными громадами. Двадцать вражеских танков остались в тот день на поле боя, не пройдя к центру города. Все четверо чекистов посмертно были награждены высокими правительственными наградами.

«Посмертно..» — эти слова в Указе о награждении мы прочли с болью в сердцах. И только спустя много лет, уже после войны, к нашей общей радости выяснилось, что два героя — Сарафанов и Чембаров — живы!