Касс почувствовала, как её челюсти стискиваются. Она перелистнула страницу, пробежав взглядом по линии символов сразу до слов, написанных по-английски.
Касс прикусила язык, затем прочла последнюю строку.
Потерев глаза, она положила книгу на край кровати.
Касс не нравилось думать об этом, но факт в том, что она спала не очень хорошо с тех пор, как Элли и Ревик оба покинули лагерь. Это началось с тех пор, как Ревик уехал в Сикким, затем вернулось, когда он отправился на поиски Элли. Касс склонна была полагаться на одного из них или на обоих.
Ну, по крайней мере, с тех пор, как все это случилось год назад.
Касс знала, что это наверняка ненормально, но не могла заставить себя беспокоиться по этому поводу. Но с другой стороны, она всегда зависела от Элли сильнее, чем её подруга, похоже, осознавала. После времени, проведённого с Терианом в той клетке, некоторая часть этой зависимости перенеслась на мужа Элли — и в меньшей мере на приёмного брата Элли, Джона.
Опустив голову на руку, Касс закрыла глаза.
Она должна найти выход из этого.
Она должна найти выход, пока не утонула в этом всем.
***
Она идёт внутри бункера из металла и цемента. Под потолком тянутся открытые трубы, грохоча под землёй. Она видит стену в конце коридора — цельная панель из зелёной, похожей на стекло плитки, которая слабо мерцает своей жизнью.
На её глазах там появляется дверь.
Это толстое, водянистое окно, открывающее обзор на то, что находится внутри. Оно изменяется на её глазах, как живое…
Зелёное стекло окружает её, по нему струится вода и кровь. С крюков в потолке свешиваются металлические инструменты, искря над водой на полу, капая кровью с острого металла и краёв, похожих на стекло. Посередине комнаты прикован цепями мужчина. Его темноволосая голова повисла, спина покрыта шрамами.
Он не шевелится, спит прямо там. Его лицо напряжено, пока он бормочет слова, будто обращаясь к влажному полу.
Она его не понимает.
От него исходит любовь.
Братство. Жертва.
Здесь он по-своему одинок. Неприкасаемый.
Позади него стоят три клетки, достаточно огромные, чтобы вместить больших собак. Только две из них используются.
В одной из них лежит Джон, его рука кровоточит там, где его лишили пальцев. Он покрыт синяками, ранами от бритв и ножей, кулаков, ног, локтей. Он так исхудал, что она едва узнает в нем мужчину, которого она знала в Сан-Франциско, который учил её кунг-фу, руководил техническим старт-апом и пил много зелёных смузи.
В соседней клетке лежит голая азиатская девушка с порезами на лице, наполовину скрытом волосами. Она сломлена и скорчилась. Её тело в таком же состоянии, что и тело Джона, только ещё меньше, белее, худее, и вместо пальцев на руках ей недостаёт пальцев на ногах. Её бледную кожу покрывают ожоги, отметины в тех местах, где были его руки, где он её резал.
Он был в ней.
Больше одного раза. Раз за разом.
Он наслаждается этим. Она чувствует это от него — шепотки и приливы удовольствия, когда он получает кайф. Он даже один раз зовёт её по имени, его крики делаются хриплыми от почти юношеской разрядки.
После этого он выражал привязанность.