Щит

— Нет! Пока я буду с ним общаться, пусть Пятка сходит в казарму городской стражи и найдет там Манура Лысого: мне нужен и сам десятник, и те его подчиненные, которые третьего дня осматривали задний двор «Волчьей Стаи»…

— Будет сделано!

— Так, постой-ка! Там, в самом конце свитка — адрес дознавателя, который занимается делом девицы Даурии. Его доставишь ко мне самым последним… Вот теперь — все. Иди…

Десятник поклонился, благоговейно взял со стола «слово», осторожно нацепил его на мизинец правой руки, потом вцепился в свиток и, развернувшись на месте, выбежал в коридор…

В глазах лекаря Тайной службы сверкали молнии, а тонкие бесцветные губы кривились от гнева. Однако, вместо того, чтобы высказать Грассу все, что он думает о нем и о его вассалах, мэтр изобразил куртуазный поклон и довольно витиевато пожелал ему долгих лет здоровой и безбедной жизни.

Легкую издевку, вложенную в слово «здоровой», Рендалл пропустил мимо ушей:

— Мэтр Динисс, пару дней назад вы осматривали девицу по имени Даурия, которая, по ее первоначальным показаниям, добровольно вступила в связь с пятью дворянами. Я хотел бы услышать от вас все, что вы можете сказать о ее тогдашнем состоянии…

— Добровольно? — от возмущения лекарь аж побагровел и сразу же сорвался на крик: — Да вы бы видели ее лоно, ваша светлость: там была одна сплошная рана! Будь моя воля, тех, кто это сделал, я бы отправил на дыбу! Ведь после такой «добровольной связи» приходится лечить не только тело, но и душу!

— То есть вы уверены, что ее ссильничали?

Мэтр Динисс захлопал ресницами, набрал в грудь воздуха, потом подумал и с издевкой поинтересовался:

— А почему бы вам, ваша светлость, не полюбоваться на ее лоно самому?

— Уже поздно. И потом, я — не лекарь. Поэтому мое свидетельство в этом вопросе не будет иметь никакого веса.

Динисс по-простецки почесал затылок и успокоился:

— Ну да, об этом я не подумал. Тогда прошу прощения за мою вспышку! Просто у меня самого — две дочери, и я принимаю такие случаи очень близко к сердцу…

— Я принимаю ваши извинения, — склонил голову Рендалл. — И искренне надеюсь, что на суде вы будете вести себя чуть сдержаннее.

— На суде? — Мэтр нехорошо прищурился и с хрустом сжал сухонькие кулачки: — О, да!!! Я буду сдержан… Но выскажу все, что я думаю о тварях, которые, теша свою похоть, изуродовали несчастного ребенка!!!

Грасс склонил голову:

— Это — ваше право! Но, прежде, чем им воспользоваться, вам стоит очень аргументированно доказать, что «связь» девицы Даурии с ними не могла быть ничем иным, кроме насилия.

— Докажу! — кивнул Динисс. — Я… я осмотрю ее еще раз! Причем не один, а в присутствии еще нескольких дипломированных лекарей! И попрошу их подписать протокол осмотра вместе со мной!

— Замечательно! — удовлетворенно кивнул Грасс, подтянул к себе чистый лист пергамента и взял очиненное перо: — Сейчас я напишу письмо временно исполняющему обязанности начальника тюрьмы. Он проводит вас к Даурии, будет присутствовать при осмотре и, на всякий случай, тоже заверит протокол…

Схватив письмо, мэтр Динисс вылетел из кабинета так, как будто собирался немедленно бежать в тюрьму. Впрочем, возможно, так оно и было — по ощущениям Грасса, он на самом деле принял это насилие близко к сердцу и искренне жаждал справедливости.

Дождавшись, пока затихнет топот его шагов, граф встал из-за стола и открыл окно — от густого и на редкость тяжелого запаха какого-то отвара, оставшегося после лекаря Тайной службы, слегка кружило голову и резало глаза.

По-летнему теплый ветерок, ворвавшийся в кабинет, принес с собой звонкий собачий брех и лязг стали.

Привычно вцепившись в рукоять меча, Рендалл встал на цыпочки, вгляделся в даль и тут же расслабился: судя по однообразию и постоянному ритму ударов, лязгало на тренировочной площадке дворцовой стражи.

В этот момент тихонечко скрипнула дверь, и граф, повернувшись, вопросительно уставился на скользнувшего в кабинет Пятку.

— Ваша светлость, десятник Манур Лысый с подчиненными уже доставлены! Прикажете заводить?

Четверо из пяти воинов, замерших у входа в кабинет, выглядели ветеранами — ухоженное оружие, идеально чистое и подогнанное снаряжение, отточенные движения и спокойные, уверенные взгляды. Поэтому, вместо того, чтобы что-то объяснять, Грасс сразу же перешел к делу:

— Я читал отчеты об осмотре места происшествия, записанные с ваших слов, и не сомневаюсь, что в них все описано верно. Однако в отчетах — только факты. А мне нужны еще и выводы. Ваши выводы…

— Какие выводы, ваша светлость? — недоуменно поинтересовался десятник.

— Вы — воины. И не понаслышке знаете, что такое смерть. Вы видели, как лежали тела, видели следы ног, потеки крови. Вы знаете, как стояла телега, какой высоты заборы и сколько окон «Волчьей Стаи» выходит на задний двор. Значит, подумав, можете предположить, как развивался бой. Можете отметить какие-то странности. Можете сказать, могли ли там случайно появиться свидетели-дворяне и жителей каких домов еще стоит опросить…

Лысый подумал и степенно пожал плечами: