Щипач

Киселев мужик пробивной, через хозяйственное управление выбил «Форд-А», кабриолет со складным верхом, выпускаемый по американской лицензии. С 1932 года на его основе стали выпускать ГАЗ-А, как упрощенный вариант. С 1936 года эксплуатацию «Форда» запретили, постановили сдать их в обмен на ГАЗ-А с доплатой. Крепкая машина и просторная. Кроме шофера влез весь уголовный розыск, все шесть человек.

Уже в машине Киселев, обернувшись с переднего сиденья, сказал:

– Едем на «Большевичку». Там, похоже, псих с оружием женщин в заложницы взял.

Удивились оперативники. Давненько таких преступлений не было. Насколько помнил Алексей, даже статьи такой в Уголовном кодексе не было. Срок давали за незаконное ношение оружия – холодного или огнестрельного, за разбой или хулиганку, если обошлось без жертв. «Большевичка» была государственной фабрикой женской одежды, большинство персонала – женщины. Из мужиков только слесари-наладчики да директорат.

Подъехали к заводу, на проходной их встретил главный инженер.

– Быстрее, товарищи! Негодяй заперся в цеху раскроя, периодически выстрелы слышны.

– Как давно?

– Уже с полчаса.

– Ведите.

Цех находился на втором этаже. Подошли к дверям, подергали – заперто.

– Еще входы есть?

– Пожарный, с другой стороны.

– Трошин, Сырцов, Николаев – к пожарному выходу.

Сотрудники убежали. Киселев продолжал допытываться у главного инженера:

– Окна в цеху на какую сторону выходят?

– Во двор.

– Показывайте.

С лестничной площадки открыли окно. Киселев, за ним и Алексей, выглянули. Вдоль здания, под окнами, кирпичный выступ идет. Попытаться пройти можно, но опасно. Высота в цехах метров пять. Если сверзиться, да на булыжник во дворе, мало не покажется. Тем не менее Алексей отважился на разведку.

– Антон Владимирович, я на разведку, одним глазком глянуть.

– Ох, Иван, если свалишься, чего-нибудь себе сломаешь.

Но запрещать не стал. Алексей выбрался с подоконника на кирпичный выступ. Фу, похоже – переоценил свои силы. Выступ узкий, едва ногу поставить можно, руками ухватиться не за что, стены гладкие. До окна в цех метра три всего. Казалось бы – ерунда. Что такое три метра? Шесть шагов всего! Да по узкому карнизу.

Осторожно передвигался, полступни вперед, потом подтягивал другую ногу. Пот пробил, губы пересохли. Показалось – время тянется так долго! Потом сказали – за восемь минут добрался. Вот и оконная ниша. Ухватился левой рукой за угол, осторожно заглянул одним глазом в цех. Стекла мутные от пыли, давно не мытые. Пальцами левой руки немного потер, протерев узкую щель. Женщины-работницы в дальнем углу сбились, перед ними тщедушный мужичонка в мятом пиджаке, картузе, сапогах. Видимо, движение за окном заметила одна из женщин, стала смотреть пристально. Алексей мысленно ругаться стал. Что же ты внимание к окну привлекаешь?

Продвинулся еще на верных полметра, в оконной нише уже можно встать по-человечески. В те годы строили добротно, на века. Толщина стены сантиметров восемьдесят-девяносто, посредине рама. Так что верных сорок сантиметров есть.

Преступник заметил взгляд женщины за его спину, сначала голову повернул, потом сам пошел. В руке револьвер. Алексей тоже оружие из-за ремня выхватил, и как только мужчина отошел от женщин, а они с линии огня, ждать не стал. Стволом револьвера выбил стекло и тут же выстрелил. Из-за пыльного стекла можно было и промахнуться.

Пуля угодила в плечо, мужчина оружие выронил. Все же стрелять с левой руки Алексею раньше не приходилось, он правша. А мужик нагнулся и по полу левой рукой шарит, пытаясь нащупать револьвер. А глаз от Алексея не отводит.

В разбитую форточку Алексей закричал:

– Встань и подними руки, чтобы я их видел!

А преступник как не слышит. Нащупал револьвер, стал подниматься.

– Не дури, брось оружие! Пока глупостей не наделал, срок заработаешь маленький!

А что ему сейчас предъявить? Только незаконное ношение оружие, он его даже не применял. Неожиданно из группы работниц в углу выбежала женщина лет тридцати.

– Делай, как тебе говорят!

Дернулся мужчина, посмотрел на женщину, потом на Алексея, поднял револьвер к виску и нажал спуск. Сразу за выстрелом визг женских глоток. В окно высунулся Киселев.

– Что за шум?

– Застрелился преступник. Можно ломать двери. Хотя нет, может – женщины откроют.

Алексей, держась за раму окна, крикнул:

– Откройте оба входа!

К дверям бросились работницы, открыли засовы. В цех сразу вбежали оперативники. Киселев первым делом к окну.

– Сейчас открою.

Подняли щеколды, распахнули осторожно одну створку. Алексей сделал шаг по подоконнику и спрыгнул в раскройную на пол. Сразу напряжение схлынуло. Как все же здорово стоять на бетонном полу, не опасаясь рухнуть. Преступник обезврежен, но убил его не Алексей. Почему-то сейчас стыдно стало. Грохнуть негодяя на глазах двух десятков женщин все же не по-людски. Была такая необходимость, и он бы исполнил долг до конца.

Женщина, которая бросилась на мужчину, сделала несколько шагов, встала перед убитым на колени и вдруг завыла. Да так, что у присутствующих волосы дыбом встали.