Щегол

К слову, уже через полчаса анализа монологов этого типа у меня пропало всякое желание «выходить из леса», стучаться в эти ворота и о чем-то договариваться. Тем не менее, реально нужная информация все равно набиралась: я узнал, что этот представитель местной цивилизации служит Докукиным с детства, что когда-то работал на конюшне, но из-за болтливости какого-то Яшки «лишился куска хлеба с маслом» и был сослан в «эту глухомань», что каждое дежурство в «усадьбе» длится полтора месяца, что до конца нынешнего осталось «от силы три-четыре дня», что на «Ласточке» приплывет «ублюдочный» Антошка, которому «не мешало бы набить морду», и т.д. Само собой, всякую ерунду пропускал мимо ушей, а на основании интересных фактов делал выводы. Порой довольно интересные.

То, что я попал в Российский анклав, признаюсь, удивило не особо, так как восемь из двенадцати пропавших колониальных кораблей ушли в прыжок в один конец с жителями этой страны Старой Земли. Зато обращения типа «его благородие», «его сиятельство» и «его светлость», то и дело проскакивавшие в речи мужика, признаюсь, здорово загрузили: судя по всему, кто-то из особо честолюбивых и амбициозных колонистов, дорвавшись до власти, не только установил монархический строй, но и как-то «переформатировал» мозги своих «подданных», заставив бедняг принять новые устои, как данность! Почему загрузили? Да потому, что заставили вспомнить кое-какие отрывки лекции об истории запрета гипномодуляторов. Впрочем, стоило страдальцу заговорить о магии и пожаловаться на свое ублюдочное счастье, не позволившее родиться в семье какого-нибудь дворянина, как мне стало не до страшилок самого конца двадцать первого века: «дежурный по усадьбе» был убежден, что магический Дар передается только от отца к сыну или дочери и только во время неких Ритуалов, проводимых в родах аристократов, потомственных военных, купцов первой гильдии и добытчиков Искр!

Провести параллель между словом «Искра» и нашим термином «Ядро» трудов не составило, так что я обдумал первый слой «легенды внедрения»:

«Выдавать себя за аристократа с амнезией глупо — Высший Свет анклава наверняка не так уж и велик, значит, „неучтенных“ юношей тут не может быть по определению. Записываться в торгаши и не хочется, и не можется: что толку делиться „фрагментами воспоминаний из прошлой жизни“, если при первом же взгляде со стороны видно мышечный корсет, не появляющийся от сидения за конторкой? Получается, что я могу косить либо под сына военного, либо под начинающего, но особо невезучего добытчика Искр, отправившегося в анома— … вернее, в „Пятно“, и нарвавшегося на зверя или зверей себе не по плечу. В принципе, последний вариант легенды можно будет усилить показом „добычи“, но это не точно. Ведь криоконтейнеров в мире, в котором общество было вынуждено вернуться к технологии изготовления черепиц, может и не оказаться, соответственно, демонстрация этого устройства превратит меня в мишень номер один для всех власть имущих…»

Само собой, вспомнил и о «Наручах», без которых себя не мыслил, но решил, что их при определенной доле везения можно скрыть. Или назвать защитой предплечий, передающейся по наследству. И пусть это объяснение было притянуто за уши, я не хотел даже думать о возможности расстаться с Дайной, поэтому «со спокойной душой» переключился на следующий вопрос:

«Проблема с языком, прилично изменившимся почти за три века, вроде бы, решаема — травмы, вызвавшие амнезию, могли сказаться и на внятности речи. Да, кстати, если тут есть маги, специализирующиеся на исцелении ран, то при серьезной диагностике можно будет определить, что я действительно падал с дерева, а потом восстанавливался на ходу при помощи регенерации. Значит, этот бой я могу помнить. Отдельными фрагментами. Или помнить место, на котором очнулся, трупы волков, убитых умиротворяющей сферой, и свои скитания после спешной ретирады. А вот одежда, обувь и рюкзак для „первого контакта“ мне потребуются местные. Узнать бы еще, где их можно раздобыть…»

Обдумав эту мысль, решил перевернуться на спину, задел рукой кобуру с игольником и невольно помрачнел: по логике, спрятать следовало и его. Ибо он меня палил как бы не больше рюкзака, криоконтейнера и «Наручей», вместе взятых. Чем? Да специфическим видом и способом ношения. А проблемы, на которые можно было нарваться, использовав оружие «моего времени» при свидетелях или оставив следы попаданий его игл на каком-нибудь трупе, не хотелось даже представлять.

«Спрячу. Вместе со всем остальным добром… — нехотя подумал я. — В глубоком и идеально замаскированном схроне, который сооружу поближе к цивилизации…»

Это решение основательно испортило настроение. Но альтернативы я пока не видел, поэтому заставил себя прислушаться к очередному монологу добровольного поставщика жизненно важной информации и поморщился: он поминал последними словами какую-то Анфиску, которая «наверняка крутила хвостом все время, пока его не было в Залесье»!