Оказывается, как-то незадолго до Рождества, Золотко купил компьютер и заказал доставку на этот адрес. Компьютер предназначался золоткиному сыну, которому он нужен был для учебы, но (тут Золотко как-то стал путаться в показаниях) на самом деле Золотко за него не заплатил или оплатил только часть, а остальное должна была оплатить его бывшая жена. В общем, курьеры уже потащили компьютер назад, уже чуть было не погрузили его обратно в фургон, как тут моя мама спустилась вниз и увидела, что происходит.
– И красавица наша сама за него заплатила, – сказал Золотко. – Увидела, что творится, открыла сумку и вытащила чековую книжку. Говорит мне: “Золотко, я знаю, твоему сыну этот компьютер нужен для учебы. Друг мой, позволь мне тебе помочь, а деньги вернешь, когда сможешь”.
– Понял, да? – неожиданно грозно сказал Хозе, оторвавшись от телевизора, где женщина теперь спорила на кладбище с каким-то тузом в черных очках. – Вот что твоя мать сделала. – Он почти сердито кивнул на деньги. –
Принимая деньги, чувствовал я себя очень странно – по многим причинам. Даже в ступоре отметил, что история какая-то тухлая (это какой же магазин доставит компьютер, который даже еще не оплачен?). Позже я все спрашивал себя: неужели вид у меня был настолько жалкий, что швейцары решили скинуться и помочь мне деньгами?
Я так до сих пор и не знаю, откуда взялись эти деньги; надо было их еще порасспрашивать, но от всего того, что в тот день случилось (в особенности от того, как внезапно нарисовались отец с Ксандрой), я был такой заторможенный, что если бы Золотко меня остановил и попытался всучить засохшую жвачку, которую он отскреб от пола, я б и тогда послушно протянул за ней руку.
– Это, конечно, не мое дело, – сказал Хозе, глядя куда-то поверх моей головы, – но я бы на твоем месте про эти деньги никому не рассказывал. Понимаешь, о чем я?
– Да, положи-ка их себе в карман, – согласился Золотко. – Не ходи тут, не размахивай ими направо и налево. Тут на улице многие убить готовы за такую сумму.
– Да и многие в этом доме! – внезапно расхохотался Хозе.
– Ха! – тут захохотал и Золотко, прибавив что-то по-испански, чего я не понял.
–
Стоило отцу и Ксандре приехать, как все завертелось. Вечером за ужином (я удивился, до чего туристический ресторан отец выбрал) ему позвонил кто-то из маминой страховой компании – столько лет прошло, а я до сих пор жалею, что не смог тогда ничего расслышать. Но в ресторане было очень шумно, а Ксандра (которая хлебала белое – отец-то, может, и бросил пить, зато она – нет) то жаловалась, что нельзя закурить, то несвязно вещала что-то о том, как в старших классах, где-то в Форт-Лодердейле, училась колдовать по библиотечной книжке. (“Короче, викканство это называется. Религия Земли”.) Был бы на ее месте кто другой, я бы обязательно спросил, а чем занимаются ведьмы (заклинаниями? жертвоприношениями? сделками с дьяволом?), но я и рта не успел раскрыть, как она уже сменила тему и рассказывала, как была у нее возможность поступить в колледж и как жаль, что она не поступила. (“Щас скажу, чем я увлекалась. История Англии, все такое. Генрих Восьмой, Мария, королева Шотландии”.)
Но ни в какой колледж она не попала, потому что слишком уж запала на одного парня.
– Помешалась прямо, – прошипела она, уставясь на меня своим острым бесцветным взглядом.
Как Ксандре помешало попасть в колледж то, что она запала на парня, я так и не узнал, потому что отец как раз закончил говорить по телефону. Он заказал (и я как-то странно себя от этого почувствовал) бутылку шампанского.
– Я столько не осилю, – сказала Ксандра, которая приканчивала уже второй бокал вина. – Голова разболится.
– Ну, мне нельзя, так хоть ты выпей, – сказал отец, откидываясь на спинку стула.
Ксандра кивнула в мою сторону.
– Вон, пусть он тоже выпьет, – сказала она. – Официант, принесите еще бокал.
– Извините, – ответил официант, закаленный итальянец, который, похоже, привык иметь дело с распоясавшимися туристами. – Никакого алкоголя, если ему еще нет восемнадцати.
Ксандра принялась рыться в сумочке. На ней было коричневое платье с завязкой на шее, а скулы так ярко прочерчены бронзером, или румянами, или какой-то там коричневатой пудрой, что так и хотелось размазать эту линию пальцем.
– Давай-ка выйдем, покурим, – сказала она отцу.
Наступила пауза, во время которой они обменялись такими жуликоватыми взглядами, что меня аж передернуло. Потом Ксандра отодвинула стул, бросила на сиденье салфетку и огляделась в поисках официанта.
– О, отлично, он ушел, – сказала она, схватила мой почти пустой стакан с водой и плеснула туда шампанского.