Щегол

– Потому что мне может понадобиться помощь, а я не хочу еще кого-то в это втягивать. Ну – еще вот Юрия. Но я даже Мириам не сказал, зачем мы туда летим. Да-да, можно было бы, – перебил он меня, – да только, чем меньше народу про это знает, тем лучше. Короче, беги сейчас, хватай паспорт и всю наличку, какая есть. Толя отвезет нас в Ньюарк. Я, – тут он похлопал по небольшой сумке, лежавшей на заднем сиденье – ручной клади, которую я до этого не замечал, – уже собрался. Подожду тебя в машине.

– А деньги?

– Бери, сколько есть.

– Надо было раньше сказать.

– Да ну. Насчет денег, – он зашарил по карманам в поисках сигарет, – ты особо не напрягайся. Сколько есть, сколько найдешь… Не в деньгах дело. Это так, для виду.

Я снял очки, протер стекла рукавом.

– В смысле?

– Потому что, – он постучал себя по голове костяшками пальцев, старинный его жест, придурок, мол – потому что я думаю им заплатить, но не всю сумму. Они у меня воруют, а я им что, премию выпишу? Что, они не начнут тогда, что ли, воровать у меня направо-налево? Это ж разве будет им урок? “Этот мужик – слабак”. “С ним как угодно поступать можно”. Но, – он порывисто закинул ногу на ногу, похлопал себя по карманам – искал зажигалку, – я хочу, чтоб они поверили, что мы, мол, собираемся отдать им всю сумму. Тебе, может, придется заскочить в банкомат, снять денег – можем это по пути сделать или в аэропорту. Новые купюры – симпатично смотреться будут. По-моему, в Евросоюз только десять тысяч ввезти разрешают? Остальное я разложу по пачкам и провезу у себя в сумке. – И, кстати, – он протянул мне сигарету, – нечестно, чтоб ты один выкатывал всю сумму. Будем на месте, я бабла докину. Это тебе от меня будет подарок. И еще банковский вексель – поддельный, короче, вексель – поддельный депозит, поддельный чек. Офшорный банк на Карибах. Выглядит все как надо, очень по-настоящему. Не знаю, правда, сработает ли. Придется импровизировать. Какой дурак за такую вещь возьмет вексель, а не наличку! Но я думаю, опыта у них мало, а положение отчаянное, так что… – он скрестил пальцы, – надежда есть! Посмотрим!

2

Пока Анатолий кружил по кварталу, я забежал в магазин и, не считая даже, сгреб все наличные, которые мы еще не успели отвезти в банк – что-то около шестнадцати тысяч. Потом побежал наверх и – под ногами у меня, беспокойно попискивая, вертелся Поппер – покидал вещи в сумку: паспорт, зубную щетку, носки, смену белья, первые попавшиеся брюки от костюма, несколько рубашек, свитер. Табачная жестянка с малиновкой лежала в ящике комода, под носками, я было схватил ее, но потом бросил обратно и быстро задвинул ящик.

Я уже мчался обратно по коридору, собака – за мной, но резко затормозил, увидев резиновые сапоги Пиппы, стоявшие возле ее двери: их яркая летняя зелень в голове у меня неотрывно сплеталась с ее образом, с самим счастьем. На миг я застыл, не зная, что делать. Потом вернулся к себе, схватил первое издание “Озмы из страны Оз” и нацарапал записку – быстро, чтоб не дать себе времени передумать. “Счастливого пути. Я люблю тебя. Без шуток”. Я дунул на записку и сунул ее в книгу, а книгу положил на пол – возле ее сапог. Сложившийся на ковре натюрморт (Изумрудный город, зеленые резиновые сапоги, обложка “Озмы”) вдруг показался мне хайку или еще какой-то гармоничной комбинацией слов, которая объясняла мои к ней чувства. На мгновение я застыл – тикают часы, всплывают детские воспоминания, распахиваются двери в давние яркие грезы, где мы с ней гуляем по летним лугам – а потом решился, вернулся к себе и взял ожерелье, которое словно бы подманило меня ее именем на одном аукционе: я вытащил ожерелье из темно-синей бархатной шкатулки и аккуратно повесил его на сапог, так, чтоб на золотых каплях заиграл свет. Оно было топазовое, восемнадцатого века, ожерелье для королевы фей, кулон-жирандоль – усыпанный бриллиантами бант и огромные, чистейшие медового цвета камни: как раз в тон ее глазам. Я оторвал взгляд от стены с ее фотографиями, отвернулся и помчался вниз по лестнице с каким-то детским чувством ужаса и восторга, как будто только что швырнул в окно камнем. Хоби сразу поймет, сколько это ожерелье стоило. Но к тому времени, когда Пиппа найдет его и прочтет записку, я буду уже далеко.

3