Линтон в глубине души считал, что предвкушение близости с любимой женой в этот вечер только заставит его еще больше нервничать, но все же он мастерски продолжал играть свою роль. Супруги шли, взявшись за руки, по освещенной двумя рядами фонарей аллее. Их окружали толпы людей. Даниэль с интересом разглядывала гуляющих и время от времени тихо отпускала по их адресу колкие замечания. При этом она все крепче сжимала ладонь супруга. С самого начала Даниэль отказалась гулять, чинно опираясь на его локоть, и это немало удивило Джастина. Он никак не мог понять, зачем ей понадобилась подобная демонстрация чувств?
Во время ужина Даниэль, вопреки собственному недавнему заявлению, ела с отменным аппетитом, но он, однако, не помешал ей веселить всю компанию. За столом, помимо Джулиана и его закадычных друзей, сидели также супруги Марч, шевалье д'Эврон и несколько молоденьких девушек возраста Даниэль, матери которых не боялись скомпрометировать своих дочерей появлением в обществе Марчей и Линтонов. Девушки, в свою очередь, с удовольствием принимали комплименты Джулиана и его друзей. Бедняжки трогательно краснели от смущения, когда к ним обращался важный граф Линтон, и с завистью смотрели на графиню, позволявшую себе спокойно относиться к своему знаменитому супругу, ничем не выделяя его среди присутствовавших за столом. Кроме того, все они не могли оторвать глаз от наряда Даниэль, втайне мечтая о том времени, когда и они сменят свои скромные девичьи платьица на столь же роскошные вечерние туалеты…
…Домой супруги вернулись только под утро и некоторое время ждали, пока сонный швейцар откроет дверь. На верхней ступеньке лестницы Даниэль обернулась к Джастину и, многозначительно глядя ему в глаза, сказала:
— Я отпустила Молли спать. Так что теперь вам придется исполнять обязанности моей горничной.
— Большего удовольствия вы мне не могли бы доставить, дорогая! Я только переоденусь и отпущу Питершама.
— Надеюсь, это не займет много времени.
— Конечно.
Даниэль вошла в свою спальню и опустилась на пуфик перед туалетным столиком. Вытащив из волос несколько булавок, она позволила локонам свободно упасть на плечи. Затем сняла со щеки мушку и положила ее обратно в коробочку. В тот момент, когда Даниэль стягивала с себя через голову бальное платье, скрипнула дверь смежной со спальней комнаты, и граф, уже облаченный в домашний халат, появился на пороге. Даниэль улыбнулась его отражению в зеркале и протянула Джастину руку. Тот нежно поднес к губам ее пальчики.
— Милорд, займитесь теперь своим делом.
— К вашим услугам, мадам.
— Помогите мне освободиться от этой ужасной конструкции.
— Вы имеете в виду кринолин?
— Ну да. Из-за него я не в состоянии даже до вас дотянуться.
Джастин осторожно и одновременно с завидной ловкостью исполнил просьбу жены. Потом помолчал несколько секунд, как бы набираясь смелости, и заключил ее руки в свои:
— Даниэль, я должен вам кое-что сказать. И чем скорее, тем лучше.
— Милорд Чатам? — быстро спросила она, чувствуя, как все поплыло у нее перед глазами.
— Откуда вы знаете?
— Утром вы с ним виделись, а вечером были словно немного не в себе. Я тут же поняла: что-то произошло. Плохие новости?
— Не совсем. Просто Питт хочет послать меня в Париж.
— В Париж? Так это же прекрасно! Я уже давно мечтаю туда поехать. Меня мучает настоящая ностальгия по Франции. Кроме того, там можно будет узнать много такого, чего, сидя здесь, ни от кого не услышишь…
Даниэль подняла глаза на Линтона и вдруг замолчала, прочитав все на его лице…
— Я с вами… не поеду? — спросила она сразу упавшим голосом.
— Нет, любовь моя, — грустно покачал головой граф. — Я не хочу подвергать вас опасности.
— Что за чепуха! Какая еще опасность? А если даже и так, разве я не способна себя защитить?..
— Нет, Данни, — тихо повторил Джастин.
— Но почему?
Даниэль подняла руки и принялась расстегивать замочек жемчужного ожерелья у себя на шее. Ее голос стал сразу мягким и вкрадчивым. Она поняла, что предстоит новое сражение, выиграть которое можно только аргументами, высказанными спокойным, а еще лучше, ласковым тоном. Линтон, не замечая, что жена сменила тактику, продолжал говорить горячо и, как ему казалось, очень убедительно:
— Мне придется все время нервничать из-за вас. Или ломать себе голову над тем, во что вас одеть. Не могу же я допустить, чтобы вы снова рыскали по парижским трущобам в разодранных бриджах!
— А если я пообещаю никуда не уходить, одеваться очень просто и вообще вести себя смирно?
— Все равно я отвечу — нет! Послушайте меня, Данни. У вас здесь очень много дел, а я буду отсутствовать всего каких-то две недели. После моего возвращения мы вместе поедем в Мервенуэй. Кроме того, вам еще рано возвращаться в Париж, ведь мучительные воспоминания еще не совсем…
— Вы считаете, что можете судить об этом лучше меня, милорд? Неужели вам не понятно, что сейчас мне было бы самое время вернуться на родину. Я живу в полном согласии со своей памятью, и воспоминания только помогут усмирить призраков, сопровождающих меня. Они сразу исчезнут.