Шапка Мономаха

Через месяц, когда зима дала течь, к князю пожаловали послы других ханов – Алтунопы и Кури. Один малый князек со своей чадью встал у валов за Трубежем, другой с отрядом воинов ногами вошел в город – на конях степняков не пускали. В залог безопасности куманы потребовали у русских аманатов. Мономах отправил в становище у валов среднего сына. На встрече в княжьем терему, отведав меду и угостив русских скисшим кобыльим молоком, половецкий князек Итларь поведал степные вести. Урусоба и Багубарс ушли на правый берег Днепра, там соединились с ордами Тугоркана и Боняка. Тьмочисленное войско подвиглось совсем в иную сторону от Таматархи – к дунайским землям Византии, где уже зеленела трава и для отощавших коней был корм. Беглый корсунский царевич совратил степняков на войну с греками.

– Не виноваты… – процедил Владимир, накинув поданный мятель. – Мне нужны воины, а не дети, не знающие, для чего им меч. Перед заутреней прискакал гонец из Курска от Изяслава. Его кмети – куряне и семцы – готовы, лодий за зиму построили полтора десятка. Ждут только слова, чтоб выступить. – Губы Мономаха тронула теплая усмешка. – Изяслав всегда рвется с бой первым – самый нетерпеливый из моих сыновей. Правильно я его в Курске посадил – пускай точит меч на степь.

Князь отвергнул подведенного коня, направился к близким хоромам пешком. Воеводе тоже пришлось идти ногами. Перейдя с дружинного двора на красный, Мономах пригляделся к отрокам, толпившимся тут.

– Эти откуда?

– Пока ты учил несмышленышей, князь, из Киева приехал посланец, боярин Славята Нежатич, – объяснил воевода. – Привез ответ Святополка. В терему тебя дожидается.

– Долго же думал братец! С самого Рождества голову ломал. Уж я боялся, без него в поход пойдем.

– Я с этим Славятой перекинулся парой слов. Как бы ответ Святополка не разочаровал тебя, князь, вслед за половцами.

– Вот как. – Мономах нахмурил чело. – Этот боярин так болтлив, что не может довезти княжье послание, не растеряв по дороге?

– Велишь собирать совет, князь? – не сыскав ответа, вопросил воевода.

– Скажи биричу, чтоб созывал бояр, – кивнул Владимир. – А Святополкова посла прими пока сам, Ратибор. Мне недосуг – видишь, грязен, не по княжьей чести одет. Посиди с ним в трапезной, ублажи беседой. На совете встречу его, там и выслушаем киевские вести.

Взойдя в хоромы, они направились в разные стороны. Ратибор дошел до гостевой трапезной, уселся на скамью у стола, накрытого яствами. В дверях для почести стояли два отрока в шапках, с мечами. На лавке у стены слепой гусляр задумчиво и нежно трогал струны. Сновали холопы, служа боярину. Славята Нежатич, томясь одиноким застольем, обрадовался воеводе.

– Не много чести для гостей у вашего князя, – раздирая зубами дичь, изрек он.

– У Мономаха на уме война – до гостей ли тут.

Ратибор наложил в блюдо мяса с кашей, налег на трапезу.

– Отослал бы ты, боярин, отроков, – предложил Славята, – чего им тут стоять, слюни глотать. И этого, струнодера, пускай прихватят.

Воевода двинул мизинцем – почетные кмети, подхватив под руки гусляра, удалились. Холопы, уловив другой знак, тоже скрылись, притворили двери.

– Ну теперь можно и по душам поговорить, – молвил киевлянин, похлебав пива. – Князь сказал мне о твоем замысле. Только не вникну никак. Святополк, понятно – он брату свинью подложить рад. Ну а тебе с того какой прок, боярин?

– Свой прок я знаю, другим он без надобности, – отрубил воевода. – Не о том ты говорить начал. Нужно думать, как рассорить Мономаха с половцами. Нынче князь будет сидеть с боярами. Тебя тоже зовет.

– Чего думать, – рассмеялся Славята, – Святополк один раз уже придумал. С послами обошелся невежливо – потом все лето то шел на половцев, то бежал от них.

– Мономах послов не обидит – клятву им дал и сына в заложники.

– Нужно обидеть их без спросу у Мономаха, – пуще развеселился киевский боярин. – Снаряди отроков посмышленее – пускай по-тихому перебьют сыроядцев.

Воевода изумленно смотрел на него.

– Мономах по клятве выдаст меня степнякам, а те с живого снимут кожу.

Славята перестал жевать и тоже удивился сложности задачи.

– Тогда надо думать.

…Вместо канувших с княжьим серебром Урусобы и Багубарса в союзники к князю набивались от имени своих ханов пришедшие послы. Итларь разливался соловьем, ругая соплеменников, не сдержавших клятв, нахваливая сильное войско Алтунопы и Кури. Попутно укорял князя в непрозорливости – надо было сразу сговариваться с правильными ханами, не тратя усилия и серебро на неправильных, не вырывая из рук Алтунопы грецкого царевича. Затем перешел к главному – сколько серебра и иных даров хотят ханы в обмен на помощь. Когда Мономах задумался над его словами, прибавил довесок: ханы обидятся, если русский князь откажет им, и пойдут воевать Русь. Ответа половцы ждали уже несколько дней, раскинув шатер прямо на площади перед теремом, истребляя и без того оскудевший снедный запас из княжьих амбаров. Обходя шатер широким крюком, градские люди посылали в его сторону плевки и бормотали проклятья.