Шанс на ошибку (СИ)

— Цена? Да брось, Гермиона. Ты уже себе призналась в том, что душа — это не цена. Не так ли? И не появись я перед тобой сейчас, ты завтра продолжила бы изучение книги. Не остановилась бы. А сейчас ты споришь со мной только потому, что в тебе играет гриффиндорская натура, — Моргана улыбнулась. — Я могу тебе помочь, Гермиона. Со мной ты быстрее достигнешь своей цели.

— Почему? Что это тебе даст? — и тут Гермиона запнулась. — Мою душу, да?

— Сочту это за комплимент. Я не настолько могущественная ведьма, чтобы души собирать. Я вообще не ведьма. Уже. Я лишь проводник магии в твоей голове. Это ничего мне не даст, я просто хочу передать свои знания, — Моргана снова посмотрела в глаза гриффиндорки. — Веками мои знания были заточены в книге, не передаваясь достойным ведьмам. Ну, или таких просто не было. Повторюсь, Гермиона, капли крови и умения читать недостаточно для того, чтобы взять мою книгу в руки.

— Я… Я не знаю. Это темная магия, очень темная и…

— Не лги себе, — оборвала её Ле Фэй. — Ты бы вернулась завтра в старый кабинет Чар и продолжила. Но, я ни к чему тебя не принуждаю, Гермиона. Если ты, вдруг, решишься и захочешь поговорить, то просто призови, назвав моё полное имя. А если решишь, что тебе это не нужно, зачитай заклятья с последней страницы в полнолуние и капни три капли крови на переплет. Книга исчезнет.

С этими словами Моргана исчезла, оставив Гермиону наедине со своими мыслями. Гриффиндорка подобрала книгу с пола и посмотрела в окно. До полнолуния оставалось два дня. У нее есть два дня, чтобы принять решение.

Спустя несколько часов утро вступило в свои законные права, заполняя комнату старосты приятным солнечным светом. Несмотря на первые морозы, солнце ослепляло своими лучами.

Гермиона так и не уснула с момента, как ведьма исчезла из её комнаты. Она пыталась переварить весь разговор с Морганой и понять, что делать дальше.

Мерлин, дай мне сил.

Был ли у нас вообще выбор?

Наложив на себя чары красоты, гриффиндорка выпорхнула из комнаты.

***

— Малфой! Малфой, проснись! — голос Забини вырвал Драко из сна.

Мулат стоял рядом с ним и смотрел на него обеспокоенным взглядом. Малфой привык к кошмарам и очень редко просыпался или кричал во сне, но этот сон был новым. Он видел во сне Грейнджер. Видел её в гостиной Малфой-Мэнора, всю в крови. Однажды он видел, как его обезумевшая тетка пытала её с помощью Непростительных. Тогда он впервые услышал, как Грейнджер плачет и умоляет. Он видел, как Белла оставляет кровавую надпись у неё на предплечье, как поганое клеймо.

Но в его сне не было Беллы, была только Грейнджер. Она сама себя резала, наносила себе смертельные раны и плескалась в собственной крови. Её действия сопровождались сумасшедшим хохотом, как у Лестрейндж.

— Тео не мог тебя разбудить, позвал меня, — будто оправдываясь, произнес Блейз. — Ты в норме?

— Спасибо, мамочка, я в порядке, — съязвил Малфой и поднялся с кровати.

Когда он с Забини вошел в Большой зал, практически вся школа уже завтракала. Факультетские столы были забиты школьниками. Блейз плюхнулся возле Малфоя и, в отличие от него, с аппетитом принялся за яичницу с беконом. Картинки ночного кошмара всё ещё стояли перед глазами, а окровавленное тело Грейнджер не покидало сознание. Драко потянулся за тыквенным соком, когда его внимание привлекла копна каштановых волос. Она была тут.

Грейнджер сидела возле Поттера и выслушивала его болтовню. Она выглядела хорошо, здоровый румянец на щеках, пухлые губы и разбушевавшееся гнездо на голове. Мимолетная улыбка на лице и тонкие пальцы, сжимающие кубок с тыквенным соком. Только вот завтрак на её тарелке был нетронутым, даже вилка лежала в стороне.

Малфой знал, что это иллюзия, её проклятые чары красоты. Он знал, как она выглядит, видел вчера. Когда её рука истекала кровью, а платье висело, как мешок. Её образ ещё долго стоял перед ним после того, как она ушла. Её кровь на его лице успела засохнуть прежде, чем он снова пошевелился.

Моя кровь точно такая же, как и твоя.

Впервые за все года обучения она дала ему отпор. Ответила ему так, что он не знал, как реагировать. В ней говорила настоящая ненависть к нему, черная злость. И видит Мерлин, он был согласен с каждым её словом. Но признать это перед ней не смог. Малфой что-то говорил в ответ, но она не слушала, ей было не интересно. А его взгляд был прикован к её кровоточащей руке.

Моя кровь благороднее той гнили, что течет в тебе.

Это была её грань? Она была в отчаянии? Почему она себе причиняла боль? Он не знал ответа, не мог даже приблизительно представить. Но он видел, какая она стала на самом деле. А сейчас она сидит, поддакивает Поттеру и выглядит так, будто бы все хорошо. А знает ли Поттер о том, что происходит с его подружкой? Конечно. Они ведь лучшие друзья. Но почему он ей не помогает?

— Дыру прожжешь в ней своим взглядом, — Забини локтем толкнул Малфоя. — Сейчас тоже скажешь, что не её высматривал вчера?

— Заткнись, Забини, — огрызнулся Малфой. — Ты говорил, что она плохо выглядела в больничном крыле. Я бы так не сказал, выглядит здоровее всех здоровых.