Шанхайский регтайм

Мустафа корчился на полу и кричал. Отшвырнув ногой пистолет турка, Юсуф пошел к нему. Выкатив глаза, конвульсивно подергивая конечностями, дядин должник пялился в потолок. Его рот широко открылся, чтобы исторгнуть очередной вопль, но тут голову раненого прижала к полу шелковая подушка. Сжимавшие ее женские руки дрожали от напряжения.

Еле удержавшись от выстрела в непрошеную союзницу, Юсуф подскочил к ней. Схватив за плечо, отшвырнул в сторону. Вскрикнув, она отлетела в угол комнаты, упала и, закрыв лицо руками, зарыдала. Багровый лицом Мустафа жадно хватал ртом воздух. Внезапно он жутко захрипел. Его глаза безумные от страха и боли остановились на Юсуфе.

— Я знаю тебя, — простонал он. — Ты… ты… племянник эфенди…

Косясь на плачущую в углу женщину, Юсуф присел на корточки рядом с раненым.

— Да, — подтвердил он. — Где дядя?

— Не знаю, — турок отдышался, но голос дрожал от боли. — Он уехал в день взятия Кабула. Аааа… — застонал Мустафа. — Оставил нас сторожить дом. Сказал, что скоро вернется… Помоги мне! — окровавленные пальцы вцепились в полу халата "бухарца". — Приведи ко мне табиба или британского доктора! Я отдам тебе все деньги… У меня есть золото!

Юсуф молча смотрел на перекошенное от боли лицо раненого. Плач в углу смолк. Женщина зашевелилась.

— Сидеть! — ствол браунинга дернулся в ее сторону. — Не шевелись!

— Я отдам тебе всю свою добычу, — тянул за халат турок. — Только отвези меня к доктору… Аааа!

— Кто она такая? — хмуро спросил Юсуф. — Почему хотела задушить тебя?

— Меня зовут Марина Пурятинская, — вместо стонущего от боли Мустафы ответила женщина. — Я — дочь русского дипломата. Меня похитили… — она не договорила и снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

От неожиданности молодой человек едва не потерял равновесие и оперся левой рукой о пол. Потом перестав обращать внимание на раненого, выпрямился и шагнул к девушке.

— Доктора! — провыл Мустафа. — Спаси меня!

Юсуф вскинул пистолет и выстрелил. Стоны оборвались: турок умер. "Бухарец" повернулся к плачущей девушке. Судя по всему, она не узнавала его заросшее бородой лицо. Он взял ее за руки, попытался отнять от лица ладони. Марина испуганно забилась, закричала. Рыдания перешли в истерику.

— Тише, тише, — Юсуф попробовал успокоить девушку, попытался прижать ее голову к своей груди, но художница отпихивала его. — Спокойно, — никакой реакции. — Да успокойся ты! — он влепил ей одну за другой несколько пощечин. — Тихо! Я ничего тебе не сделаю!

Девушка в ужасе замерла.

— Смотрите на меня, Марина, — попросил Юсуф, перейдя на русский. — Не бойтесь. Вы не узнаете мое лицо? Я раньше не носил бороду.

Дочь покойного дипломата ничего не ответила. В черных глазах, уставившихся на молодого человека, казалось, не было ни капли понимания. Юсуф стащил с головы тюрбан.

— А теперь? — спросил он. — Меня зовут Юсуф…

Глаза девушки бешено вспыхнули. Отшатнувшись, мужчина еле успел перехватить руку: Марина попыталась вцепиться ему в лицо.

— Перестаньте, — покраснев, сказал Юсуф. — Я не знаю, что вам наговорили обо мне, но это все неправда. Клянусь!

Марина попыталась высвободить руку. Он отпустил.

— Нам нужно уходить отсюда, — продолжил Юсуф. — Я собираюсь уехать в Персию, а потом в Европу. Если хотите, поедем вместе. Здесь вам оставаться нельзя. Необходимо быстро собрать еду, ваши вещи, — он переступил с ноги на ногу. — Вы идете со мной?

— Нет, — с ненавистью выдохнула Марина. — Никогда!

* * *

Через час они вдвоем покинули дом торговца Абдаллы. Девушка тащила в руках тюк с теплой одеждой и сумку с провизией. Юсуф открыл калитку. Выпустил дочь покойного дипломата со двора и скользнул следом. На улице по-прежнему было пусто. Подмораживало. Снег уже перестал идти и ностальгически похрустывал под сапогами "бухарца".

Марина шла молча, сосредоточенно глядя себе под ноги. Ее лицо закрывал платок и можно было только гадать, о чем она думает. Шедший рядом молодой человек сжимал в правой руке револьвер, а левой придерживал переброшенный через плечо ремень офицерской сумки. В ней лежали серебряные и золотые украшения, часы и деньги, награбленные бандой Мустафы. Дядин тайник оказался пуст, но ценностей турка должно было хватить надолго.

Шанхай, 1934 год

Портье окликнул американца:

— Мистер Джонсон, возьмите ваш ключ от номера, пожалуйста! — он протянул руку с ключом и прикрепленной к нему биркой.

— А что, — Александр подошел к стойке, — моя гостья куда-то ушла?

— Да, сэр, — ответил портье. — Минут двадцать назад.

— Она ничего не просила передать мне? — постоялец взял ключ и рассеянно покрутил в пальцах вырезанную из дерева бирку с номером. — Не сказала, когда вернется?

— Нет, сэр, — китаец смущенно улыбнулся. — Я предложил мисс вызвать такси, но она отказалась.

— Ладно, — Александр кивнул и направился к лестнице.