Шаляпин в Петербурге-Петрограде

предложил ему вступить в только что организованное Оперное товарищество,

состоявшее в основном из провинциальных певцов. В репертуар Товарищества

входили наиболее популярные оперы, широко известные по всей России:

«Трубадур», «Аида», «Травиата» Дж. Верди. «Жизнь за царя» М. Глинки,

«Африканка» Дж. Мейербера, «Кармен» Ж. Бизе, «Фауст» Ш. Гуно, «Паяцы» Р.

Леонкавалло и другие. Шаляпин принял приглашение.

Неуютное помещение сразу не понравилось певцу. Но встретили его

хорошо, и в первом же спектакле, 18 сентября 1894 года, он пел Мефистофеля в

«Фаусте» Гуно.

Певец сразу был замечен критикой. 20 сентября газета «Новое время»

писала: «Приятный бас у г. Шаляпина («Мефистофель»), силы этого певца,

кажется, невелики, под конец спектакля его голос звучал утомленно в сцене в

церкви и в серенаде, которую его, однако, заставили повторить».

В новой премьере 17 октября — опере Мейербера «Роберт-Дьявол» —

Шаляпин пел Бертрама. Рецензент «Нового времени», выделив Шаляпина из

прочих исполнителей, назвал его пение «сравнительно недурным».

В пору работы в Панаевском театре с Шаляпиным познакомился художник

Константин Коровин, с которым впоследствии они стали близкими друзьями.

«Молодой человек, — описывал свое первое знакомство с певцом Коровин, —

одетый в поддевку и русскую рубашку, показался мне инородцем, — он походил

на торговца-финна, который носит по улицам мышеловки, сита и жестяную

посуду. ...На другой день я зашел в Панаевский театр, где увидел этого молодого

человека, одетого Мефистофелем. Движения резкие, угловатые и

малоестественные. Он не знал, куда деть руки, но тембр его голоса был

необычайной красоты и какой-то грозной мощи.

Уходя, я взглянул на афишу у входа в театр и прочел: „Мефистофель —

Шаляпин"».

Однажды Коровин с друзьями поехал к Шаляпину на квартиру. «...Он жил

на Охте, снимая комнату в деревянном двухэтажном доме, во втором этаже у

какого-то печатника, — вспоминал Коровин. — Когда мы постучали в дверь,

отворил сам печатник, рыжий сердитый человек. Он смотрел подозрительно и

сказал:

— Дома нет.

— А где же он, не знаете ли вы?..

— Да его уж больше недели нет. Черт его знает, где он шляется. Второй

месяц не платит. Дает рублевку. Тоже жилец! Придет — орет. Тоже приятели у

него. Пьяницы все, актеры. Не заплатит — к мировому подам и вышибу. Может,

служба у вас какая ему есть? Так оставьте записку.

Помню, в коридоре горела коптящая лампочка на стене. Комната Шаляпина

была открыта.

— Вот здесь он живет, — показал хозяин.

Я увидел узкую, неубранную кровать со смятой подушкой. Стол. На нем в

беспорядке лежат ноты. Листки нот валялись и на полу, стояли пустые пивные

бутылки».

Впрочем, в этой квартире Шаляпин прожил недолго. Он вскоре перебрался

на Фонтанку, где снял комнату в доме напротив здания нынешнего Большого

Драматического театра имени Горького (точный адрес не установлен).

20 октября 1894 года умер император Александр III. В знак траура все

театры были закрыты почти на полтора месяца. Но Панаевскому театру после

долгих хлопот власти разрешили ставить оперы. «Спектакли у нас пошли

удачно, — вспоминал Шаляпин. — Мне лично удалось быстро обратить на себя

внимание публики, и ко мне за кулисы начали являться разные известные в

музыкальном мире люди».

Одним из таких авторитетных в петербургском художественном мире людей

был Василий Васильевич Андреев, балалаечник-виртуоз, организатор и

руководитель русского народного оркестра. Он один из первых по достоинству

оценил талант Шаляпина.

Шаляпин стал бывать у своего нового друга дома на так называемых

андреевских «пятницах». Андреев жил в доме №77 на Невском проспекте. Дом

этот выходит на Невский и на Пушкинскую улицу. Здесь собирались музыканты,

артисты, художники. Молодой певец открывал для себя новый мир. «Душа моя

насыщалась в нем красотой, я смотрел, слушал, учился...» — вспоминал

впоследствии Шаляпин.

В. В. Андреев в ту пору еще не имел той славы, которая пришла к нему

позже, но все же был достаточно известен. В 1889 и 1892 годах прошли

успешные гастроли его оркестра в Париже, он часто выступал в концертах в

Петербурге и других русских городах.

С целеустремленностью и упорством Андреев пытался возродить и

усовершенствовать старинные народные музыкальные инструменты, сохранить

и пропагандировать русскую народную музыкальную культуру. По выражению

одного из современников, Андреев ухитрился соединить «фрак и балалайку»,

сделав свой оркестр народных инструментов великолепным музыкальным

коллективом, который пользовался успехом у самых разных слоев русской и

европейской публики.

Став позднее знаменитым, Андреев в общении С друзьями всегда оставался

простым, скромным и приветливым. Он был как-то особенно элегантен, даже

считался «законодателем мод» Петербурга. Наблюдая за поведением молодого