Шаги в темноте

– Входите, Флиндэрс, – пригласил Чарльз. – Какого черта вы тут бродите?

Сняв шлем, констебль шагнул в комнату.

– Прошу прощения, сэр, если я вас напугал, но в кухне было темно, и у задней двери мне никто не ответил. Тогда я обошел дом, увидел открытую дверь, а за ней – слабый свет. Вот я и подумал, что, может, вы здесь. А если бы вас тут не было, – строго добавил констебль, – я бы счел своим долгом предупредить вас, что на первом этаже нельзя оставлять открытыми окна и двери.

– Но что вы тут делаете? И как сумели так тихо подобраться к двери? – спросил Питер.

Флиндэрс выглядел польщенным.

– Я теперь совсем не топаю, сэр. Попросил сапожника наклеить мне резину на подметки. Как говорится, на всякий пожарный случай.

– Вам бы в уголовном розыске работать! – с восхищением произнес Чарльз. – Садитесь и рассказывайте, что вас привело сюда.

– Спасибо, сэр.

Выбрав самый жесткий стул, мистер Флиндэрс осторожно присел на краешек.

– Значит, так, сэр. После всего, что вы рассказали про этого сдвинутого Дюваля, я пораскинул мозгами и решил, что за ним тоже необходимо приглядеть заодно с мистером Титмаршем. Ну и намучился я с этим дедом. Прошлой ночью опять упустил его, и, сдается мне, он нарочно улизнул от меня. Так вот, сегодня вечером, когда я шел по следу мистера Титмарша, кого, вы думаете, я встретил? Дюваля.

– Где?

– Да прямо здесь, сэр. На тропинке около развалин, когда я ломал голову, куда подевался этот старый… я хочу сказать, мистер Титмарш. Не стану скрывать, сэр, поначалу я здорово напугался. «Господи, да это никак Монах», – сказал я себе. А потом посветил фонариком и увидел, кто это. Окликнул его, да где там. Я и глазом не успел моргнуть, как он пустился наутек. Ну прямо как заяц. Ну я и решил, раз уж я тут рядом, пойду расскажу вам все.

– Правильно сделали, – одобрил Чарльз.

Маргарет, выскользнувшая из комнаты двумя минутами раньше, вошла с подносом в руках.

– Отличная идея, Мэгги. Флиндэрс, может, выпьете стаканчик пива после всех своих трудов? – предложил Чарльз, откупоривая бутылку.

При виде золотистой жидкости глаза у констебля заблестели. Чарльз протянул ему стакан.

– Вообще-то я при исполнении, сэр, – сказал он.

Чарльз налил еще два стакана.

– Забудьте об этом. Сейчас уже ночь.

– Ну, раз вы так настаиваете, сэр, – сдался Флиндэрс, поднимая стакан. – Ваше здоровье, сэр!

– Взаимно.

В разговор вмешалась Селия:

– Чарльз, ты должен сказать французу, чтобы он не расхаживал у нас под носом. Какая бесцеремонность! Здесь все считают наше поместье общественным парком. Я не собираюсь это терпеть!

– Интересно, что он здесь делал? – задумчиво произнесла Маргарет.

– Охотился за Монахом, как и все мы, – ответил Чарльз. – Пора организовать общество любителей привидений.

– Нет уж, – энергично возразила Селия. – Я сыта по горло Монахом!

– Ладно, завтра схожу и поговорю с Дювалем, – пообещал Чарльз.

На следующий день, закончив пораньше рыбалку, он отправился в «Колокол» в надежде застать там Дюваля. Наведываться в его кошмарное жилище ему не хотелось. К счастью, художник оказался в баре. Он сидел в углу перед стаканом виски, угрюмо уставившись в пол. Бессильно опущенные руки были зажаты между коленями. При виде Чарльза Дюваль нахмурился.

Тот присел на скамью рядом с художником. Удостоверившись, что двое сидящих неподалеку фермеров увлеченно обсуждают тонкости изготовления масла, он произнес:

– Доброе утро. Я вас искал.

– Зачем? Все равно я вам ничего не скажу. Идите отсюда и оставьте меня в покое.

– Полагаю, вы знаете зачем. Вчера вечером вас видели у нас в поместье.

Вздрогнув, художник вцепился Чарльзу в колено своей когтистой рукой.

– Тише, – прошептал он. – Я же говорил вам, что даже стены имеют уши.

– Не слишком оригинальное суждение, – заметил тот. – К тому же нас никто не слышит. Хочу предупредить вас: я не потерплю, чтобы вы охотились за Монахом у меня в поместье. Извините за резкость, но к нам наведывается слишком много посторонних, которые ведут себя как дома.

– Еще раз назовете его, и я ухожу! – пригрозил Дюваль. Руки у него дрожали. – Если это станет известно… если кто-нибудь увидит меня с вами, то не могу поручиться за последствия. Хотите со мной беседовать, говорите о моем искусстве. – Возвысив голос почти до визга, он нарочито громко произнес: – Да, мой друг, это правда, у меня потрясающее чувство цвета. Я вижу краски как никто другой.

В бар вошли Уилкс и Майкл Стрейндж. Майкл, покосившись на Чарльза, сразу отвернулся, Уилкс же задержал взгляд на сидящей в углу паре, и на его лице выразилось недовольство.

Художник снова схватил Чарльза за коленку.

– Осторожнее, – еле слышно прошептал он. – Смотрите, кто пришел! Ради всего святого, придержите язык! Если он узнает, что я говорил с вами сами знаете о чем…

Майкл Стрейндж с кружкой в руке прошел к окну, кивнув Чарльзу. Сев за стол, он стал просматривать газету. От собеседников его отделяло приличное расстояние, и Чарльз, не опасаясь, заговорил:

– Не обижайтесь, но расхаживать по нашему поместью я вам не позволю.

Художник поднялся из-за стола.