Тогда, помню, я лишь напиталась этим материалом, не найдя всеми искомого — разгадки. И все же долго еще, занятая другими делами, я над этим размышляла. С годами мне все прояснилось. О загадке предсмертного бегства Толстого продолжают писать, рассуждают — уход это или бегство, виновна ли в этом жена или кто-то другой, снимают документально-публицистические фильмы, но тщетно — объяснение неординарному поступку так и не находят. Журналист П. Басинский, например, опубликовавший роман-версию «Бегство из рая» и получивший за нее литературную премию «Большая книга — 2010», констатирует: «…его уход в 82 года из дома до сих пор остается такой же загадкой, как строительство египетских пирамид. Что-то нас все время тревожит в этом событии, не дает покоя. Причем каждое время этот вопрос ставит по-новому».
Почему всех исследователей этой тайны постигла неудача, хотя каждый из них и приближался к разгадке на шаг или два?
Потому что они не смотрели в корень событий, внутрь естества человека, совершающего, с их точки зрения, нечто неординарное.
С точки зрения естества тайны в его уходе нет, он согласуется с природной этикой и здоровыми инстинктами почти всех сильных свободных особей. Другое дело, что фактически ему не удалось совершить задуманное. И в результате получилось наоборот: стараниями жены поднялся шум, великого человека превратили в выжившего из ума пигмея, а в миг его ухода устроили вокруг него балаган.
Воистину, не всякая смерть открывает нам истины, не всякая изменяет мир. Но всегда место ушедших остается не занятым, ибо его только они могли занимать. Нам трудно уравнивать своих кумиров, тех, кого мы любим, с другими, поэтому мы и ищем в их оправдание или объяснение что-то необыкновенное, чего просто не может быть, забывая, что они — всего лишь часть природы.
11. Третий курс
Но лето, каникулы, свобода, как все хорошее, когда-то кончаются. Правда, в конце каждого такого завершения, на исходе чего-то одного, наступало другое хорошее — полоса жизни рядом с Юрой, в дорогом мире его души.
Я ехала учиться на третий курс, уже обвыкшаяся, адаптировавшаяся. Электрички и провожание меня родителями на вокзал, чтобы я не испачкала обувь, эти их муки первого года моего обучения, отошли в прошлое, забылись. Между Славгородом и Днепропетровском давно было налажено автобусное сообщение, и туда, в город, можно было уехать в четыре часа утра или в четыре пополудни, пройдя от своих ворот не более трехсот метров.
И вот тут я нашла недостающее. Это его я предощущала всегда и больше всего — накануне! Моей царицей третьего курса стала философия, диалектический материализм. Я упивалась им, я смаковала каждое слово учебника, выпивала, словно нектары-амброзии, мысли первоисточников, читала «Критику чистого разума» Канта и всего подряд Гегеля и не могла напиться. Конспектировать? Да это все хочется переписать в тетрадь! Это было мое!
Диалектический материализм — наука о наиболее общих законах бытия и мышления. Все просто, бытие — это природа и общество, материальная, первичная субстанция. Сознание, мышление — вторично.
Чем глубже я в нее вникала, тем с большей очевидностью понимала две принципиальные вещи. Первая — ошибочность утверждения, что бытие и мышление — это две различные субстанции мира. Мышление вторично ведь неспроста, ибо оно — лишь функция своеобразным способом организованной материи, ее свойство. И отдельно от нее существовать не может. Значит, не может в вечной жизни существовать душа, потерявшая своего носителя — тело. И все разговоры о бессмертии души, дорогие и желанные каждому человеку, говорят лишь о малодушии перед ликом смерти, о бесконечной тоске по миру, из которого в конце пути приходится уходить. И тут же следовал вывод: если нет вечной жизни, а я родилась с непременной целесообразностью для планеты Земля, то надо жить аккуратно, правильно и исполнять свой долг перед нею без небрежения.
Второе, диалектический материализм если и если есть отдельной наукой, сформулировавшей специфические принципы, структуру, систему изложения и законы развития материи, то все же умозрительной. Она представляет собой способ, метод, инструмент познания, названный диалектикой. А отсюда следует, что диалектика может быть применима и к познанию любой частной проблемы, даже к тем же мыслительным абстракциям, например к логике.
Моей специальностью стала механика, движение материи — во всех видах и во всех агрегатных состояниях. И я мечтала увязать поведение конкретных сред, как разновидности материи, с диалектикой, а мышление — с учением о движении. Мечты — роскошь, дорогая в смысле времени. Его не хватало.