Второй экзамен — аналитическая геометрия… Та же история — четверка, винить тоже некого, опять плачу.
Третий — история КПСС, так прекрасно читаемая Торшиной, матерью нашей соученицы. И тоже четверка, и тоже, уже как по традиции, плачу.
И наконец пресловутый матанализ — брызжущая слюной Крицкая влепила мне трояк. Но тут, в последнем случае, я вижу откровенную умышленность, предубеждение преподавателя, нездоровую враждебность с ее стороны. Со дна души поднимается обида, потом, после бесед с Валентиной, которую эта ведьма принудила бросить университет, — злость.
Валя Рыженко (Валентина Григорьевна, позже — учитель математики в Славгородской школе) — сестра моей одноклассницы, двумя годами раньше поступившая сюда, правда, на отделение математики, призывает меня к терпению. Убеждает, что первая сессия — самая сложная, она как удар по интеллекту, потому что это порог, настоящий вход в высшие знания, потому что еще не закончилось преобразование психики на прием большой массы знаний, еще восприятие не перестроилось от темпа школы к ритму вуза. Валя Рыженко еще со школы мне нравится своей серьезностью и аккуратностью, и ее слова на меня действуют целебно.
И все же, пусть немного успокоенной, мне неуютно было находиться в самой себе, как будто это не я — четверки, тройка… На первых студенческих каникулах выходить никуда не хотелось, видеться ни с кем не моглось. Дабы меня отвлечь от переживаний, Люба Малышко, соученица из Синельниково, пригласила встречать Новый год у нее дома, в ее компании. Я согласилась, пересилив себя, убедив, что необходимо показать ей и ее друзьям новое платье, сшитое мамой в подарок к сдаче первой сессии. Это меня так тронуло — мама пыталась подбодрить меня! Платье было приглушено-оранжевого цвета, сшитое в талию с рукавом до локтя и большим цветком из той же ткани в уголке V-образного выреза — и сразу стало любимым.
Окраина районного центра, частные домики, снега, кромешная темень — не отличить от Славгорода. Наверное, к Любе я приехала засветло, не помню — как нашла улицу, как попала в дом… Не пропустила память в грядущие дни эту суету. Любиных родителей дома не было, вокруг — ее одноклассники и среди них Люда Тютюнник, наша соученица с математического отделения, другие друзья, какой-то фат, сыплющий чужими стихами, кажется, он учился в театральном училище. Помню танцы.
Наша группа неплохо начинала строить отношения, но странным образом: в учебе каждый был сам за себя, зато праздники мы старались проводить вместе, благо, имели опыт наших студенческих трапез в херсонском колхозе. Этот дух и поддерживали впоследствии. Если не считать Новый год, чисто семейный, который в том, 1966-м, году я встречала в Синельниково, то на Октябрьские мы гуляли у Тани Масликовой, на 23 февраля — у Раи Сокольской, на 8 Марта — у Юры Овсянникова, на 9 Мая — у Валерия Анисовича.
Расскажу коротко о каждом из них.
Таня Масликова чаще других будет возникать в моей будущей жизни, и станет героиней более поздних воспоминаний. Однако отмечу, что она была одноклассницей нашего старосты Юрия Овсянникова и вместе с ним как бы составляла организационный костяк группы. Ее воспитали бабушка и школьные учителя, потому что родители-геологи разъезжали в постоянных экспедициях и разведках. Хотя перед окончанием Таней школы они вернулись домой на оседлую жизнь, но остались внутренне чужими ей. Возможно, поэтому ее постоянно тянуло из дому — в университет, к друзьям и подругам.
Таня была крупной крепкой девушкой, пышущей здоровьем, очень инициативной и энергичной по натуре, оптимистично настроенной, неунывающей. Замечательная смекалка позволяла ей неплохо заниматься, и при удачном трудоустройстве в будущем можно было ждать от нее успехов. Она первой в нашей группе вышла замуж и первой родила ребенка. Она вообще во всем стремилась быть первой, узнаваемой и лучшей.
Все у нее складывалось отлично. Вернувшиеся из полевых командировок родители получили шикарную четырехкомнатную квартиру в новых высотных домах на центральном проспекте, там, где от него ответвляется Симферопольская улица. Это вблизи обелиска Славы, почти рядом с университетом. И Таня прибегала на занятия свежая и неизмятая, так как не пользовалась общественным транспортом.
Рая Сокольская была единственным ребенком в еврейской семье. Родители ее занимали скромные должности, зато полезные для семьи: мама — кассир обувного магазина, отец — сантехник ЖЭКа. И квартиру, соответственно, они имели небольшую, жили в двухкомнатной хрущовке на проспекте Гагарина, около бывшего кинотеатра «Космос». Это недалеко от парка Дубинина, по-своему элитный район, считавшийся почти центром города.
В учебе Рая не усердствовала, знала, что уедет в штаты. У нее там кто-то был из родных: то ли тетя, то ли дядя. Тройки ее устраивали не только в зачетке, но и в том, что оставалось в голове. Зато нрава она была добродушного. Улыбчивая и доброжелательная, немного себе на уме, не избалованная.
Ее планы осуществились, сейчас она живет в Нью-Йорке.