Шаг в темноту…

В какой-то момент они лопнули, подобно мыльным пузырям. Энергия, будучи во власти, не развеялась, собравшись в разряженное облако между ладоней.

— В чем я ошибся? — Пробормотал чернокнижник, преобразовывая материал в Осколки, что заполнят несколько пустых мест в наплечниках. — Нужно пробовать еще.

…

Еще две попытки к ряду успехом не увенчались. Слияние не начиналось. Насильственный подход лишь вредил душам, разрушал их, либо наносил повреждения.

На столе, возле россыпи фиолетовых ромбовидных кристаллов, лежала сброшенная серая маска. На лице Тирисфаля играли желваки. Тьма, заменившая ему глаза, клубилась и колыхалась, отражая бушующее внутри недовольство. Взглядом он сверлил оставшиеся в распоряжении души и усиленно думал.

Резко поднявшись со стула, зацепив телекинезом за собой шесть Искр, он покинул покои и быстрым шагом, почти бегом, спустился на следующий уровень. На ходу достав емкость с чернилами, мужчина завернул в комнату с первым живым ритуалом, все еще не вошедшим в полную силу. Его вела мысль. Перед внутренним взором уже сиял нужный узор, способный подтвердить, либо опровергнуть догадку.

Из-за откупоренной крышки хлынула жидкость и расплелась на пять тоненьких потоков, предел для используемого заклинания, принявшиеся стремительно воплощать фантазию в жизнь.

Втянув остатки аметистовых чернил обратно, маг закрыл сосуд и снова его спрятал.

Всю левую нижнюю, свободную, четверть комнаты теперь занимал сложный рисунок, состоящий из пяти окружностей, главной — большой, центральной, и четырех поменьше, вспомогательных. От композиции вверх тянулась линия, врезавшаяся в питающую жилу Средоточия. Она вдыхала необходимую энергию.

Круг Острого Разума значительно расширял и укреплял когнитивные функции пользователя, помогая справиться с тяжелыми задачами, громоздкими вычислениями, кои любила школа Тайной Магии. Во многом переложенный на символику Тьмы, менее точную и более широкую в своих возможностях, дополнительно расширенный, улучшенный, он приобрел и другие возможности. Прежде всего свойство Познания.

Выпив Кровь Мага, зелье, помимо прочего, стимулирующее сознание, колдун решительно вошел в главную фигуру. Ощущение пробежавшего по мозгу холодка заставило его непроизвольно передернуть плечами. Вместе с тем он остро ощутил возросшие возможности восприятия реальности. На грани сознания заскребся потусторонний шепот. Нахлынуло ментальное давление, но одеяние и татуировки, отделявшие его от самой Морены, справлялись. Периферийное зрение заволокло чернотой.

Медленно выдохнув, он позволил паре Искр скользнуть в ладони и столкнул их, выведя мощь зрения на предельный уровень, от чего из пустых глазниц хлынул мрак.

И тогда чернокнижник смог узреть, ранее от него ускользавшее. Сущности новорожденных душ элементалей испускали едва уловимую рябь, похожую на круги на воде.

— Не показалось… — Пробормотал он и разве руки в разные стороны. — Отклик пропал. — Снова свел вместе. — Появился.

Подхваченные давлением воли, сущности сдвинулись с места, медленно направившись к границам. Постепенно, по мере продвижения, рябь становилась сильнее, покуда не превратилась в беснующиеся волны, вырывающиеся за пределы Искры. Наталкиваясь на соседку, они наносили вред ее целостности. Именно этот эффект приводил к взаимному уничтожению душ в прошлые разы.

Дабы не потерять напрасно еще больше материала, демонолог оборвал сближение. Без его целенаправленного подталкивания, сущности мигом вернулись на положенный им мирозданием места — центры сфер.

«Следует подумать…»

Усевшись на каменный пол, чаротворец положил Искры у коленей, так они находились на достаточном расстоянии, на котором прекращались все вредоносные флуктуации. Даже самые минимальные, не способный нанести никакого урона.

…

Кутаясь в лучи закатного солнца, Инфей вышла за пределы поселка, шагнув с каменной дороги на мягкую травку. С ее лица сошли напускные улыбка и веселость, кои щедро демонстрировались деревенщинам, сменившись усталостью. В глазах заплясали огоньки злобы и презрения.

Деве отчаянно хотелось пустить кровь, выместить на ком-то накопленные эмоции и вкусить ни с чем не сравнимой энергии.

Причина столь отвратного настроения крылась в путешественниках, на протяжении всего дня составлявших ей компанию.

На вкус демоницы они оказались хуже приставучих болотных насекомых, отвратительнее пиявок. Задание, порученное господином, требовало от нее определенно уровня сближения с ними, общения. Однако она никак не ожидала, что те сами повалят к ней, не давая прохода, и будут донимать вопросами или требованиями, после небольшого разговора с одной из них.

Какое-то время прожив среди людей, суккуб успела привыкнуть к почтительно отношению. Это превосходно тешило ее самолюбие. Создавало иллюзию высокого положения. И беспардонное отношение некоторых странников не входило в нововыстроенную картину мира.

Одно лишь немного примеряло ее с действительностью — досталось всем жителям Дальнего Приюта. В особенности держателю таверны.