Шаг в сторону

— Да, а что я вам дам под голову?

Он осветил фонарем всю эту роскошь, а потом швырнул мне подушку, которая лежала в кресле.

— Спокойной ночи. Если вам ночью нужно будет выйти, возьмите фонарь. А то не дай бог разбудите Жачека, и он своим лаем перебаламутит всю деревню.

И скрылся за дверью. Он произвел на меня самое благоприятное впечатление — добродушный и веселый. Наверняка он принадлежал к людям, которые ни над чем не ломают голову. Только одно было неясно. Кунц отсутствовал два дня. Ключи есть только у него. Так как же в фарфоровую вазу на его письменном столе попал букет цветов? Цветы были свежие. Он их принести не мог, потому что несколько лепестков лежало на столе. И еще одно — для кого он собирался сварить еще две сосиски? Ведь не мог же он рассчитывать на мое возвращение. Сообразив, что сосиски были предназначены для кого-то другого, я уснул.

IV

По всем правилам игры в первую ночь должно было произойти что-нибудь драматическое. Кто-нибудь должен был зазвенеть цепями, в комнате должна была появиться странная фигура, душераздирающий вопль или стон должен был нарушить тишину, а утром потрясенное население обнаружило бы на воротах замка мое удостоверение личности, проткнутое окровавленным кинжалом. Но ничего не произошло. Все-таки жизнь — ужасная проза.

Кушетка была удобная, правда, немного коротковата. Кунц долго не мог разбудить меня и, наконец, пощекотал мои пятки. Ужасно противное ощущение.

— Не сердитесь, но кофе уже кипит и вода для бритья согрелась.

Я побрился внизу, на срубовом колодце. Жачек, видно, был чем-то занят, потому что не потребовал платы за воду. Потом Кунц позвал меня в башню и налил мне кофе, а из стола вытащил бутылку с ромом.

— Хотите, я вам добавлю в кофе?

Я хотел. Потом мы закурили.

— Могу предложить вам еще кексы. Я по утрам ничего не ем, только часов в десять перекусываю. На обед будет гуляш из говядины или из конины, если вас это не смущает. То и другое в собственном соку и в жестяной банке.

— Да мне неловко вас объедать, я спущусь в деревню.

— Пустяки, — сказал Кунц. — Незачем вам туда ходить самому. Старуха каждый день ходит за покупками. Дайте ей денег и скажите, чего вам хочется. Но обедать все равно будете со мной. Мне одному с этими консервами не справиться.

Мы порешили на гуляше из конины. Большинство людей не любит конину, но я их неприязни не разделяю. Я с детства люблю лошадей: у них очень умный взгляд.

Я ждал, не нальет ли Кунц себе вторую чашку кофе, сдобренного ромом. Он не налил. Мне предложил, но себе не налил. Жаль. С людьми, которые с удовольствием разопьют бутылочку, всегда легче разговориться. Кунц не спешил на крыши и в склепы и беседовал со мной, как со своим личным гостем. Я ничего против этого не имел. Это было как раз то, что нужно.

— Не скучаете здесь? — нащупывал я почву.

Он почесал светлые волосы.

— Знаете, не очень. В субботу и в воскресенье здесь шляются экскурсанты, я заговариваю им зубы и слежу за тем, чтобы никто не украл чучело дикой свиньи и чтобы какой-нибудь мальчик не свалился в колодец, высеченный в скале. Глубина его восемнадцать с половиной метров. На неделе я должен съездить в Будейовицы в управление. А вообще здесь спокойно. Правда, по вечерам иногда тоскливо, но зато святой покой…

— На отшельника вы не похожи.

— Ради вас прилеплю себе усы из кудели. Вообще-то я здесь недавно. Раньше управляющим был старик Жачек. Этот удивительно практичный человек стал собирать по две кроны с посетителя, как дополнительную плату за освещение при осмотре подземных тюрем. Потом порол он всякую чепуху, старуха его убирала здесь кое-как. Вот и прислали меня. Но на открытки и на пиво у них по-прежнему монополия. Я им оставил. На черта мне это.

— И сколько вам за все это платят? — спросил я.

— Шестьсот.

— Черт возьми! И вам хватает?

— Угу. Да, кстати, надеюсь, что вы не скучали ночью без привидений. Видите ли, у нас их нет. Так что я время от времени выдумываю для экскурсантов каких-нибудь чудовищ, пусть забавляются.

Ясно, что Кунц увиливал. Что ж, в конце концов некоторые люди не любят о себе говорить. Я лично в этом ничего плохого не вижу.

— Я не настаиваю, но если хотите посмотреть замок до обеда, так пойдемте, — сказал он и взял ключи. — Можем начать снизу. Замок был основан в четырнадцатом веке и служил для охраны границ, — начал Кунц, — с тех пор сохранились остатки первоначального укрепления и круглая башня в фасаде главного здания. Остальное было достроено позднее, главным образом в пятнадцатом веке. Потом, во время гуситских войн, замок сгорел. Правда, сражения здесь не было, но его подожгли отступающие королевские части. В последующие столетия замок пустовал, тогда-то и разрушилось внешнее укрепление с висячим мостом и валом, которое возвышалось над окрестностями как символ феодального господства, основанного на…

— Пощадите. Я же не школьная экскурсия.