Шаг навстречу

Бриджет прошла в глубь комнаты, ей хотелось, чтобы Кэти хотя бы взглянула на нее. Но когда Кэти сделала это, печаль охватила Бриджет. Лицо Кэти Хадсон было напряжено, она замкнулась в своем горе, и любви было не достучаться до ее сердца.

— Вы ничего не сможете сделать, Бриджет. Моя мать выбрала своей наследницей вас, и этим все сказано. Оказалось, что мне трудно смириться с ее решением. Поэтому мне трудно жить, считая вас частью своей жизни. Мне кажется, я достаточно ясно дала вам это понять.

— Во имя всех святых, я никогда не просила у нее денег! Мы даже никогда не говорили об этом! — настаивала Бриджет.

Но Кэти была непоколебима.

— И вы думали, что от этого мне станет легче? — фыркнула она. — Даже если бы вы сказали, что никогда не хотели ее денег, даже если бы вы предложили вернуть их мне полностью, это ничего не изменило бы. Она оставила их вам. Вам, не мне. Даже не Ричарду. Это я бы поняла — он молод, у него впереди еще много лет, чтобы успеть получить от них удовольствие. Но вы? Молодая женщина, которая была сердечно принята нашей семьей, но не родня по крови? Это больно, Бриджет. Я не могу поверить, что вы настолько бесчувственны, чтобы не заметить этого.

Кэти резко отвернулась от стеклянной стены, словно пыталась убежать, и вдруг осознала, что пути назад нет. Она сделала несколько шагов и положила руку на прекрасную бронзовую статуэтку. Рука скользнула по обнаженной ноге фигурки, Кэти следила за своими движениями, словно пыталась понять, хорошо ли рука слушается ее. Она была одета по-домашнему, в леггинсы угольного цвета и шифоновую белую рубашку, сшитую на манер блузы художника. Широкое одеяние и очень короткая стрижка делали ее чем-то похожей на этакого великосветского Питера Пэна. Но выражение ее лица ничем не напоминало этого никогда не стареющего духа. Лицо Кэти Хадсон выражало такое страдание, какого Бриджет не приходилось видеть, и сердце девушки от этого рвалось на части.

— Бриджет, причина того, что вас здесь избегают, очень проста, — тихо продолжала Кэти. — Моя мать, очевидно, больше думала о вас, чем обо мне. Точка. Это так просто. Теперь моя мать умерла. Я не могу спросить, почему я лишилась ее любви, но само сознание этого для меня как пощечина. Мне пятьдесят пять, Бриджет, но некоторые говорят, что я выгляжу лет на десять моложе. Возможно, я окажусь долгожительницей, вроде моей матери, и проживу еще лет тридцать. Как вы думаете, смогу ли я радоваться жизни, сознавая, что меня, единственного ребенка, вытеснила из ее сердца женщина, которую она знала всего семь лет?

Казалось, вопрос эхом прокатился по великолепному дому Кэти Хадсон. Он отдавался от стен и обрушивался на Бриджет отовсюду. Подавленная душевной болью Кэти, Бриджет отвела взгляд, не зная, сумеет ли она ответить. Когда наконец собралась с духом, то надеялась, что голос ее будет звучать спокойно. Бриджет молила Бога, чтобы ее речь звучала по-дружески.

— Кэти, но это же не имеет ничего общего с чувствами, которые испытывала к вам ваша мать! Ваша мать, да упокоится ее душа с миром, любила вас, как никого другого! Правда, это так! — уверяла Бриджет.

Кэти недоверчиво хмыкнула и стиснула статуэтку, понимая, что ей придется выслушать Бриджет, прежде чем та исчезнет из ее жизни.

— Но ведь это правда, — тщетно настаивала Бриджет. — Она так нежно любила вас. Миссис Килберн жила ради вас, Ричарда и мистера Хадсона. Клянусь, я тут вовсе ни при чем!

— И потому сейчас у вас в кармане весьма немалое состояние, которое мои родители добыли в поте лица своего!

Бриджет, которая стремилась во что бы то ни стало поддержать разговор, ответила сразу же, понимая, что хотя бы в общении еще есть надежда.

— Это состояние сейчас у меня потому, что ваша мать хотела, чтобы я с его помощью кое-что смогла сделать, чтобы я могла кому-нибудь помочь, чтобы я стала достойной вашего сына. Я знаю, она понимала, как много мы стали значить друг для друга, и потому ей пришло на ум, что мы с Ричардом можем пожениться. Но важнее всего то, что мы обе думали об Ирландии и о том, как печально, что в этой чудесной стране столько нуждающихся. Я уверена, она думала, что я смогу изменить это положение с помощи ее денег.

— А я не могла бы? — выкрикнула Кэти, чуть не взвизгнув, но вовремя взяла себя в руки. Она понизила голос больше, чем требовалось для того, чтобы сгладить впечатление, и настойчиво продолжила: — Я сделала бы все, что она захотела, даже больше, Бриджет. Ей нужно было только точно указать, чего она хочет, и я бы сделала все.