Шабашка Глеба Богдышева

— Враскачку руку вверх веди, не дергай!.. Не дергай!.. Танцуй рукой-то! Танцуй!.. О-о-о!.. Веди… Так, хорош!

Егорыч с удовольствием посмотрел на Юлькин шов.

— Во-о… где рукой ерхнул, там хреново. Не торопись. Еще разок. Дальше давай.

Юлька потыкал электродом, но электрод не горел.

— Пустым тыкаешь — кабель отлетел, — сказал Егорыч.

Юлька поднял маску и беспомощно посмотрел на держак с оторвавшимся кабелем:

— Рубильник выключить надо…

— Дай сюда, — Егорыч вырвал у него из рук держак. — Выключить — включить — этак до морковкиного заговенья продрыкаешься!.. — Он снял перчатки и пальцами стал прикручивать оголенные жилы кабеля к держаку. — У-у-у, — рычал он, обнажая желтые зубы. Кабель искрился у него в задубелых пальцах. — На! — сунул он держак Юльке и потряс в воздухе руками. — Электротерапия… Чего шары выкатил? Вот так! Электродов возьму, — Егорыч вскарабкался на балку.

Балка была мокрая, Юля видел, как из-под сапог Егорыча прыскала вода. Егорыч шел, как ходили они, — руки в стороны. Монтажники, те по балкам бегали.

— Осторожней! — крикнул Юлька.

Егорыч, не оборачиваясь, махнул рукой.

Поудобнее пристроившись к новому стыку, Юля выколотил о балку застрявший в держаке огарок электрода, подтянул кабель и вдруг услыхал негромкий вскрик. Юля обернулся — Егорыча на мосту не было. Он глянул вниз. Егорыч лежал на мокрой гальке, лицо его было закрыто маской.

Юля тихо взвыл, глядя в пролет, надеясь, что сейчас Егорыч встанет и отряхнется. Егорыч лежал, не двигаясь.

— А-а-а-а! — тихо выл Юля, не попадая ногами в ступени лестницы.

Он подбежал к Егорычу и остановился, не зная, что делать. Потом медленно потянулся к маске, поднял ее… Глаза Егорыча были закрыты.

Юлька бросился к вагончикам…

…Егорыч лежал без сознания, целый, не ободранный, только похрипывал, выдувая розовые пузыри. Кареев нагнулся к нему:

— Бухой? — Понюхал розовые пузыри и успокоенно распрямился. — Бухой.

Егорыча прямо с моста увезли в больницу, и что с ним сейчас, никто не знал.

Васька заклеил письмо, потянулся за гитарой… По пути к гитаре он встретил Юлин просительный взгляд, но сделал вид, что не заметил его, и тихонько все-таки затренькал. Тренькал он Асадова, свою музыку, которую приладил к стихам. С Асадовым у него не получалось — буксовал на припеве и тоненьким, не дотягивающим голосом снова и снова заводил припев.

Юля, вздохнув, продолжал необязательную свою работу: сортировал электроды на сухие и влажные, хотя сухих был непочатый ящик.

Билов, поплевав на пальцы, дотронулся до чайника, потом без опаски приложил к нему ладонь и поматерил электрика. Васька, соблюдая невозмутимость, снисходительно взглянул на Билова.

— И так не кипит, да еще Асадов!.. — забывшись, огрызнулся Билов.

— Ты чай кипяти, понял? — сквозь зубы процедил Васька.

— А чего? — со своего насеста проскрипел Глеб. — Хороший писатель, нежный…

— И этот туда же, — под нос себе прошипел Билов и выстраданно поднял глаза к потолку.

— …А чего?.. Красиво звучит, и слова хорошие — про девушку, чтоб не отдыхала с кем ни попадя… Человека сперва узнай поближе, а уж тогда временно… Юля вот со своей балериной отдохнул, не узнавши, — я ему еле лекарство добыл… — Он вдруг вспомнил, что сейчас Юлю трогать нельзя, оборвал мысль. — А тебя, Билов, чем песня не устраивает?

— Пошло, Глебушка.

— Асадов ему — пошло, а сам со своей дудкой!.. — Васька презрительно усмехнулся.

— …А чего «пошло»?.. Я с этим не согласен. Человек, видать, взрослый, пожилой, он вас, пацанов корыстных, поучит хоть временно, а то так дураками и подохнете. Соня твоя послушала бы чуток Асадова, — глядишь, и рожать не намерялась.

В окошко постучали… Юля выглянул и почему-то встал.

— Та-а-ак, балдеем?! На гитаре играем?.. — Кареев сел на табуретку и обвел взглядом всех четверых. — Ну вот что, дорогие москвичи… — Он сделал передышку. — К утру чтобы вами здесь не воняло! Вопросы?

— Умер? — Юля опустился на койку.

Кареев посмотрел на него:

— Живой… Пока. Михайлов — ты? Ты с ним на мосту был?

— Ну моли Бога, чтоб жив остался!

Кареев хлопнул дверью, с чайника слетела крышка.

— Денежки тю-тю! — Васька ладонью стукнул по гитаре. — И отпуск полетел.

— Чай будет кто? — Билов поднял крышку с пола.

— Говорил, не получится… — подал голос Глеб. — И плиты кое-как поставили, и человека почти до смерти убили…

Юля выскочил из вагончика.

— Не психуй! — вдогонку ему крикнул Васька. — Слушаться надо было!..

— Что делать, Вась? — несмело спросил Билов.

— Откуда я знаю?! Спать. — Васька засунул гитару в чехол. — Свет туши.

Билов щелкнул выключателем.

— Э-это… если не помер, мол… надо ему завтра гостинец… Смотри-ка… восемь метров… в камни… Возраст уж больно ломкий… — тихо рассуждал в темноте Глеб.

— Спи, Глеб. Про себя переживай.

… — Зайти, что ль? — сказал Васька утром, показывая на вагончик Кареева.

— Не на-а-а-до… — жалостно протянул Юля.

— Он тебя что, в гости звал временно? — поддержал Юлю Глеб. — Сваливать велел. Правильно велел. К Егорычу зайти и на дорогу — машину ловить.

— Зайди, Вась, — вдруг осмелел Билов. — Может, хоть сколько выпишет. Вдруг.