Ш.А.Х. и М.А.Т. или иномирянка в дураках

— Рассказывай всё.

Усмехнулся. Снова.

— В тот день этот зал был единственным пристанищем для династий четырёх королевств. Валлауры уже бесчинствовали в городах близ дворца, пока здесь решался вопрос спасения всех. Властамира была на четверть первородной…

— Стоп. — Я среагировала так резко, что сама себе удивилась. — Давай-ка экскурс в историю. Кто такие первородные?

Его глаза блеснули в неярком свете, он обошел трон, встав напротив и протянул мне руку. Я подумала, что мы снова сменим обстановку, поэтому свободно вложила пальцы в его ладонь, но Евгеша совсем уж неожиданно дёрнул на себя, чтобы через секунду сменить позицию. В итоге он восседал на троне, а я на его коленях, спиной к нему, удерживаемая большими ладонями за живот.

Его глубокий вдох, и я чувствую, как меняется воздух вокруг нас, становясь таким наэлектризованным, что волоски на руках вздымаются. Накрывает странное ощущение, что за спиной находится опасный хищник, которому я так наивно доверяю. Желание сжаться возникает на уровне инстинктов, и я невольно передёргиваю плечами, надеясь, что сейчас это будоражащее чувство пройдёт, но…

— Не бойся… — И я вздрагиваю всем телом от звуков этого незнакомого голоса, который разносится по залу звоном тысячи кинжалов и звуком падения в бездну.

Потусторонний, неестественный, он пробирает до дрожи, но в то же время звучит настолько красиво, что больно ушам. Захотелось слушать… и слушать… и снова слушать его, пока не откажут слух, мозг и прочие органы.

Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение и попыталась повернуться, но меня крепко удерживали, не позволяя этому произойти. И когда Евангелион вновь заговорил, его голос стал привычным, что в глубине души меня очень расстроило.

— Первородные были существами непостоянными. Магами с невероятными способностями, порой склонными к жестокости и насилию. В их понятии не существовало слов таких, как “жалость”, “справедливость”, “чужая честь”. — Рука Евгеши соскользнула с моего живота и повела пальцами по спине, а добравшись до шеи, смяла хвост волос. Я услышала глубокий вдох. — В давние времена, когда они пришли в Этраполис, а они пришли из другого мира, куда лучше этого… здесь не было людей, мату маи. Люди — это их творение. Они были созданы для того, чтобы быть рабами и служить своим хозяевам. Над ними жестоко издевались, не считая даже за скот, проводили жестокие опыты, скрещивали, убивали ради забавы… — Пальцы Жени потянули мои волосы на себя. Очень осторожно, чтобы не причинить боли, но заставить упереться затылком в его плечо. Шеи тут же коснулись горячие губы, вызывая дрожь во всем теле. Сердце уже давно ускорило свой ритм, поэтому не удивительно, что от такого прикосновения оно чуть не выпрыгнуло из груди. — Но люди получились не такими покорными и уже через десятилетия восстали против первородных. Когда уже случилось кровосмешение, благодаря темпераментной натуре первородных, чьи гаремы насчитывали сотни красивых девушек для услады извращенных умов. Когда они расслабились настолько, что не замечали очевидных вещей…

Я глубоко вдохнула, стараясь справится с эмоциями, совершенно не понимая, что делает Женя. А он всё продолжал шептать.

— Они ударили неожиданно… — Острые зубы сомкнулись на мочке моего уха, посылая крохотный разряд тока, пронзивший всё моё тело. Жаркая волна стремительно погнала пылающую кровь по венам, щеки вспыхнули, руки задрожали, как и всё нутро. Я судорожно втянула ртом воздух и предприняла очередную попытку отстраниться, но Евангелион сжал так крепко, до ломоты, что я просто не нашла в себе сил на сопротивление. — Ударили так стремительно, что самоуверенные маги не сразу увидели масштабы катастрофы. А когда понимание пришло, на кострах сжигали последних из создателей рода людского.

— Почему истребили всех? — Мой голос настолько осип от волнения, что я едва ли его узнала. — Неужели среди первородных не было тех, кто был достоин пощады?

Евангелион провел губами по моей шее, спускаясь к плечу, после чего легонько куснул, вынуждая напрячься.

— Первородные — это не раса. Общество. Таков был уклад их жизни. Жестокость они воспринимали даже не как данное, а как тёмную сторону своей натуры, которую сдерживать категорически нельзя.

— Тогда почему правительство Этраполиса запрещает рассказывать о них адептам? Я не вижу в их деяниях ничего такого, что следовало бы скрывать…

Меня перебило насмешливое:

— Потому что историю пишут победители? — А теперь губы направились в обратную сторону, едва касаясь кожи. — Потому что победитель желает быть самым сильным, а не хитрым в пережитой войне? Потому что будущее поколение должно быть уверено в том, что никаких первородных никогда не было?

— Но это же неправильно… — окончательно расплавилась под лаской я.

И скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается.

— Смотря с какой стороны смотреть, мату маи. Неправильно для первородных? А кто возмутится? Зато полезно нам.