Сфера влияния

Дом расположился углом по отношению к улице, и на первом этаже по углу шел крохотный балкончик. Дом был маленький, но старинный и крепкий. Дубовая передняя дверь была снабжена узким смотровым окошечком, изнутри его закрывала занавеска. По широкой мощеной дорожке он направился вокруг дома. С внутренней стороны был маленький дворик со старомодной французской прачечной и открытым сараем, в котором валялось несколько пустых винных бутылок, куча щепы для растопки и стоял мусорный бак. Задняя дверь, по всей вероятности, вела на кухню.

Нигде не было ни намека на какую бы то ни было активность, но между задней дверью и сараем стоял дорогой автомобиль, черная «ланция-салун» с объемом у двигателя в два с половиной литра. Ее тщательно отполированную поверхность лишь слегка припорошил снег, а лейбл страсбургского автомобильного салона был чист как слеза. На губах Ван дер Валька появилась легкая усмешка. Этот Жан-Клод Маршал — он покупал новые машины и бросал их, подобно тому как мы с вами бросаем пустые спичечные коробки. Он простучал дверь кухни — задвижка находилась внизу. Ничего не произошло — стук не произвел никакого эффекта. Он нахмурился и толкнул дверь. Она чуть подалась, он нахмурился еще более недовольно. Повозившись с задвижкой и наделав при этом довольно много шума, он наконец с большим трудом проник в дом. Несмотря на это, никто не вышел выяснить, что происходит и какого черта он копается у двери.

Это был, возможно, самый обыкновенный и самый непримечательный дом из всех, в которых ему приходилось бывать. Обычная кухня загородного дома — с газовой плитой, холодильником, деревянным буфетом, отделанным белой огнеупорной пластмассой, и из того же материала столом. На плите стояла кастрюля с остатками супа, на полке лежало несколько луковиц. В холодильнике лежали мясо, молоко, открытая пачка масла, полбанки томатного пюре, несколько ломтиков ветчины, завернутые в бумагу, полкоробки плавленого сыра. Точно так же выглядят миллионы кухонь во французских домах, где жена ежедневно ходит на работу; дом выглядит пустым и мертвым, но часов в шесть вечера в нем появляются признаки жизни.

Но этот дом был еще более равнодушным и неприветливым. Он взглянул на холодильник — тот был включен.

В холле стоял буфет с перфорированной для вентиляции задней стенкой, там лежал целый камамбер и кусочек рокфора.

В верхние комнаты подниматься он не стал, а спустился в погреб. Здесь все выглядело довольно солидно, так, словно в этом доме жили не один год и обихаживали его аккуратно и заботливо. Все свидетельствовало о стабильности, умиротворении и упорядоченности жизни здешних обитателей — все эти веники и швабры, банки с краской и лаком, бутыли со скипидаром и каустической содой, пылесос и разнообразные щетки для чистки обуви. Здесь был даже массивный верстак и ящик с инструментами. Было похоже, что здесь проживает пожилая пара. Дети их выросли и живут отдельно от родителей, а они являются полноправными владельцами дома и имеют небольшой счет в банке, выращивают в огороде овощи и нескольких цыплят. Хозяин — бывший начальник почтового отделения или железнодорожной станции, любит рыбалку и не прочь побродить с ружьишком в поисках неосторожного кролика, гордится своими помидорами и георгинами, у него всегда припасена пара бутылочек неплохого вина и коробка сигар, которые он достает к приезду своего законного сына, навещающего родителей на каждый Новый год и Рождество. Каждый вечер между шестью и семью его можно найти в местном кафе за кружкой пива и партией в белот.

Нет, этот дом не был домом Жан-Клода Маршала.

Ван дер Вальк прошел в заднюю часть подвала, туда, где обычно хранится уголь. У желоба возвышалась добрая полутонна кокса, рядом штабелем были сложены нарубленные дрова. Тут же стояло несколько ящиков со щепой и стружками для растопки, лежали напиленные чурбачки и пачка старых газет. Пол был чисто выметен щеткой, стоявшей здесь же, в углу, рядом с топором. На вбитом в стену ржавом гвозде висел кожаный фартук. Все здесь буквально дышало спокойствием, размеренностью и порядком.

Печь была еще слегка теплой. Он открыл дверцу. Топка была полна пепла. Он ощутил его на своих руках и торопливо отряхнул их; серый и мертвый, пепел все еще хранил каплю тепла. Как бы то ни было, печь топили примерно часов пятнадцать назад.

Ван дер Вальк поднялся обратно на первый этаж.