Съевшие яблоко

Никита не удержался и прыснул. Ведь она почти наверняка имела ввиду директрису. Он сам бы так не сказал, во всяком случае поостерегся бы. А у девчонки получилось метко, а оттого смешно. Их директриса в самом деле красилась так, что светилась в темноте. И старшеклассники уже вполне понимали, для кого она наводит такой марафет. Потому что учителя ОБЖ — парня лет на двадцать моложе директрисы, взяли не за выдающиеся преподавательские способности. Тот приходил в школу с душком и голой бабой на галстуке. И так лип взглядом к девочкам-старшеклассницам, что начинал заикаться на уроках.

Девчонка сунула руку в карман, достав пачку дешевых сигарет. На секунду задержала на парне оценивающий взгляд, а потом протянула ему:

— Мм?

Никита залился краской. Он всего один раз пробовал курить — прошлой зимой, когда они с ребятами выезжали на сборы. А в школе, в туалете — с риском, что классная почувствует запах — на такое он бы не решился. Представить было жутко, что скажет мать, если вдруг узнает. Парень покачал головой и машинально сделал шаг назад, будто остерегаясь.

Девчонка понимающе и в тоже время презрительно улыбнулась:

— Ааа, понятно, — неторопливо убрала пачку обратно.

И в этом "понятно", а особенно в глубокомысленном "ааа" было столько всего, что Никита пошел красными пятнами. Уши его вспыхнули, щеки запылали. Девчонке было лет тринадцать, а она не боялась ни завуча, ни классную, ни директрису. Ни Бога, ни черта. И, докуривая бычок, улыбалась уголками губ, выпуская из носа сизый дым.

В то время как Никита — уже почти взрослый мужик — боялся, что скажет мама.

— Я передумал, давай, — парень где стоял, там и бросил на пол рюкзак, решительно протянув руку.

Девчонка смешливо сузила глаза, на ее впалых щеках снова заиграли ямочки и в этот раз они выглядели даже мило. Подумала секунду, склонив голову набок, а потом одобряюще кивнула и полезла за пачкой в карман.

В этот момент Никите почему-то стало жутко весело. Под пристальным взглядом новой знакомой он принял сигарету и неумело прикурил. Затянулся, боязливо задержав большую часть дыма во рту. А когда вдохнул, то сразу покраснел, залившись бурой краской и заперхал в закрытый рот. Чего ему только стоило подавить кашель.

Но зато когда он мужественно затянулся еще раз, колющая иголками щекотка в горле пропала сама собой и он оценил как тепло и приятно заполнились легкие вяжуще-терпким дымом.

Девчонка довольно улыбалась — меж ее передних зубов зияла щербинка, и Никита вдруг почувствовал, что нет на свете ничего проще и естественней, чем курить в школьном туалете во время занятий. Прячась от рыщущей в поисках нарушителей директрисы.

Накрашенной так, что ее можно разглядеть в темноте.

7

В то время как старшим детям полагалось быть в школе и всеми силами впитывать знания, малыши в детском саду изо всех сил старались постичь хотя бы то малое, что уже было им доступно.

Олеся — молоденькая помощница воспитателя — студентка факультета социологии по вечерам пела на Арбате, а днем подрабатывала в садике в группе трехлеток. Из-под ее белого халата выглядывали драные джинсы и потёртые кроссовки, на пальцы было нанизано несметное количество дешевой бижутерии "под серебро".

— На считай, — гнусаво приказала девушка, растопырила пальцы веером и сунула под нос маленькому мальчику в зеленой фланелевой кофточке, предлагая посчитать кольца. Руки у нее были худые и некрасивые, с красноватыми шелушащимися костяшками.

Ян живо ухватил указательный палец молоденькой воспитательницы крошечными взмокшими ладошками:

— Лаз, два, ри… — он часто пропускал буквы, и Олесе приходилось его то и дело поправлять. С этой целью она уже открыла рот, но не успела. Мальчик, оживленно тараторя, перескочил на средний палец, — пясь, — и уже собрался схватить безымянный, на котором красовался здоровенный тяжеловесный перстень.

Но девушка его поправила:

— Четыре.

Мальчик поднял на нее большие удивленные глаза и задумался, детская мордашка потешно насупилась. Секунду он размышлял, хмуря едвавидимые бровки, а потом нехотя вернулся к среднему пальцу. И, для пущей доходчивости, дергая воспитательницу за руку пояснил:

— Четыле, пясь! — Голосок его звенел досадой — эти глупые взрослые никогда ничего не понимали!

Девушка глянула на руки — на среднем пальце с неумолимой арифметической точностью красовалось два кольца: простое серебряное с готической вязью и длинное с клыком. Малыш посчитал их в уме и вслух выдал конечный результат. А остальные дети в группе еще не знали и двух цифр.

Занималась с одаренным Яном почти одна только Олеся. Не потому что другие воспитательницы не хотели этого делать, а потому что он не шел к другим. Взрослых он побаивался, да и с детьми не играл. Каждый день его подводили к ребятишкам, предлагая вступить в игру, малыш послушно подходил, но дожидался, когда воспитательница отпустит его ладошку, и тут же возвращался на свое место. Даже за обеденным столом садился с самого края, подальше от остальных. И тогда ему тоже помогала Олеся — он еще с большим трудом управлялся с ложкой.