Северо-Запад

Тому казалось, что делает он это так, чтобы передать ему свое полное разочарование – не только из-за несостоявшейся сделки, но и в самом Томе.

– Но ты ведь не можешь серьезно просить, чтобы я отдал ее тебе меньше чем за шесть сотен!

Посредине предложения Том услышал странную, неуместную мольбу в собственном голосе.

– Четыре сотни будет ближе к истине, братишка. Мои ребята ее отбуксируют. Щедрая цена! За металлолом больше не дадут. Тебе столько, наверно, пришлось бы платить за буксировку на свалку.

Безаппеляционность, с какой это было сказано, вызвала на лице Тома улыбку.

– Ты серьезно? Брось. Давай серьезно.

Феликс сохранял непроницаемый вид. Том, продолжая улыбаться, подпер ладонью подбородок и «задумался», как в карикатуре на кого-то «задумавшегося».

– Пять сотен? И разойдемся. Я просто не могу ниже опустить. Это тебе все-таки не что-нибудь, а МГ!

– Четыре с полтиной. Выше этого – ни цента.

Телефон снова зазвонил. Том напустил на себя нерешительность: он напоминал Феликсу актеров, которые без толку топчутся за сценой после утреннего представления в ожидании вечернего. Не совсем чтобы еще в образе, но и не освободившись от него полностью.

– Губительница на первой линии. Нелегко с тобой, Феликс. Я смотрю, мимо Феликса и муха не пролетит.

Феликс извлек из кармана смятые банкноты, принялся пересчитывать и укладывать их в аккуратную стопку.

Значит, мастерская дала тебе напрокат МГ.

Нет, старина, я ее купил.

Купил. Вероятно, дела у тебя идут неплохо.

Ну не так чтобы очень. Копил. Сам все переберу, чтобы сделать Грейс подарок чтобы сделать себе подарок.

Но ты знаешь, зачем это купил, да? Знаешь? Ты сам не знаешь, так? Хочешь знать? Я поделюсь с тобой мудростью, чувак, приготовься. Ты думаешь, что знаешь зачем, но ты не знаешь…

Феликс слышал это так же четко, как и любой настоящий разговор с отцом: он, казалось, существовал в том же плане реальности. Может быть, это просто напоминало поезд, который ты разглядел очень рано, далеко-далеко на путях. Попозже ребята должны отбуксировать машину в мастерскую в Колдвелле, на площадку для местных жителей. Для этого им придется попросить у его отца парковочный талон. Немного спустя отец позвонит. От этой перспективы меркла радость, которая должна сопровождать покупку. Чем дальше Феликс оказывался на Риджент-стрит, тем хуже становилось.

Феликс, слушай: невозможно купить женщину. Невозможно купить ее любовь. Так она от тебя просто уйдет. Любовь от тебя, так или иначе, уйдет, так что ты вполне можешь не заморачиваться с машинами и бриллиантами. Серьезно.

Феликс прошел мимо открытки-валентинки, изображающей ангелочка со стрелой в руке. Кто будет рад ему? Большой палец метался по экрану, прокручивая контакты, вверх-вниз по разным номерам сестер и братьев, но соединение с любым из них грозило головной болью, что останавливало. В конечном счете он вернул телефон в карман. Тиа держит свою ребятню под каблуком, и ее одиночество и скука легко переходят в зависть, даже когда речь идет о вещах, совершенно ей безразличных, например о машинах. Руби будет интересовать только, какая ей польза будет от машины – когда она сможет ее брать, куда сможет на ней ездить. Она жила в свободной комнате у своей сестры-близняшки, не имела ничего и никого и глубоко себя жалела. Она всегда ждала благотворительности и в то же время хотела иметь все самое-самое. Почему ты купил эту развалину? Близнецы испытывали ужас перед вещами, побывавшими в чьем-то пользовании. Как и Грейс. Он не скажет ей и слова о машине, пока та не будет выглядеть так, будто только что сошла с конвейера. Разве что Девон, может, заинтересуется. Но ему не позвонить – нужно ждать, когда позвонит сам.