Северный Удел

Правда, звучал он все глуше. Его обиженный обладатель, видимо, в своих поисках, удаляясь, двигался в сторону лестницы.

Постояв с минуту, Ольга-Татьяна упала в кресло:

– Ф-фу! Ушел.

Выдохнув, она на миг зажмурилась. Я не успел ни полюбоваться, ни сообразить, что сказать.

– Вот что, – вскочила она, – вы обо мне ничего такого не думайте.

– Хорошо, – сказал я, – не буду.

Женщина вгляделась в мои глаза:

– Вам можно верить? Так вот, я не такая.

– А этот?.. – Я кивнул на дверь.

– А-а, ван Зее… – Она легкомысленно отмахнулась. – Надоел. Шуршит, котом мурлычет, а у самого жена в Пильнявках.

– Где?

– В Пильнявках. Не слышите, что ли?

У нее была странная, развязная манера общения. Дерзкая. Наглая. Это подкупало. Редко кто в последнее время позволял себе так говорить со мной.

«Ох, – сказал бы Огюм Терст. – Ох».

Я подошел к бюро, несколько картинно сунул в ящик револьвер.

– Все-таки вы Татьяна или Ольга?

Ответом мне была очаровательная гримаса.

– Конечно, – сказал я, – вы вправе не отвечать. Только, боюсь, я буду вынужден попросить вас покинуть нумер.

Женщина фыркнула:

– Вы как этот изъясняетесь… высокой крови…

Я улыбнулся:

– Так Татьяна или Ольга?

– А я слышала, – заложив руки за спину, она обошла бюро и очутилась у окна, – что людям высокой крови достаточно повелеть, и человек низкой крови сам им все выложит. Я вот совсем низкой крови. Проверьте меня.

Она склонила голову. Сама кротость. Правда, взгляд из-под челки искрился легкой сумасшедшинкой, будто ост-клеро на свету.

– Пансион мадам Грибковой? – спросил я.

Ольга-Татьяна вспыхнула:

– Как вы смеете!..

Вот и нет ост-клеро – одни льдинки.

Резко отдернутая штора впустила угасающий, но все еще золотистый день. Ольга-Татьяна, отвернувшись, продемонстрировала мне спину с оскорбленно сведенными лопатками.

– Вы увидели меня в щель, да? – раздумчиво сказал я. – Офицер со слугой. Наверное, заманчивый кус. Ван Зее уже отработан, видимо, обчищен досуха. Какой-нибудь средней руки купчишка или приказчик, да? Э-э… из Пильнявок.

Спина дрогнула, но потом выпрямилась.

– Собственно, весь этот крик в приоткрытую дверь… – продолжил я. – Тут явный расчет на зрителей. То есть на зрителя…

– Ну и что? – глухо спросила гостья, не поворачиваясь.

– Ничего, – сказал я. – Кроме того, что года три назад в столице, в Ганаване, девушки из некоего пансиона – не Грибковой, другого, не придумали ничего лучше, чем подпаивать состоятельных мужчин одной интересной микстуркой… А так, конечно, искали себе женихов…

– Опасаетесь?

Инданнская лазурь и прищур. Выверенный. Жалящий. Вполоборота. Через плечо. Очень впечатляет, если честно.

– Опасаюсь, – кивнул я и поймал себя на том, что говорю совсем как Огюм Терст. Спокойным, рассудительным и бесстрастным тоном.

Неужели перенимаю манеры?

– Эх, вы! – Голос женщины налился обидой. – Я, может, просто познакомиться хотела! Пусть даже из пансиона… Это же не публичный дом! И потом, – она облокотилась на крышку бюро, – как еще можно девушке обратить на себя внимание такого мужчины, как вы?

– Упасть в обморок?

– Болван!

Мазь Йожефа Чички я спас, а вот бумаги белым фонтаном взмыли в воздух. Шелест рассыпался по нумеру.

Ольга-Татьяна поискала глазами, чем бы еще выразить свой гнев. Топнула ножкой. Дернула штору, с шумом срывая ее вниз. Опрокинула стул. Счастье, что подходящих для броска в меня предметов под рукой у нее не оказалось.

Разве что мой же мундир.

– Негодяй!

Я уклонился.

Мундир, чиркнув рукавом по виску, упал за спину. А гостья вылетела за дверь. Только подол платья обмел косяк.

Быстрая!

– Ван Зее, ах, ван Зее! – услышал я.

На такой зов не явиться было нельзя. Так сирены манят на скалы. Сколько горечи! Сколько экспрессии! Сколько требовательной силы! Официанты – в ряд! Горничные – во второй! Проживающие в нумерах – в третий!

Я чуть не рассмеялся, представляя.

– Танечка, милая, что случилось?

Не замедливший ван Зее трепетал голосом и, видимо, трепетал сам. Потерявший, покинутый, он вновь обрел свой идеал.

Коридор наполнился мелодраматическими вздохами, шорохами, шуршаниями.

– Ах, ван Зее, вы хотя бы верный! – с чувством произнесла Ольга-Татьяна. – Сейчас это для меня самое ценное. Может быть, вниз, в ресторан?

– Как скажете, душенька.

Голоса удалились.

Выждав, я выглянул на мгновение в пустой коридор и теперь уже закрылся на засов. Хватит неожиданностей.

Брякнул на бюро саквояж с мятым лопухом в защелке.

Способы быстрого восстановления способностей крови, в сущности, для всех семей одинаковы. Лимонник или клевер растирают в порошок, растворяют в воде и пьют. Обычно двух щепотей на пивную кружку хватает. Можно, конечно, и всухую жевать, но эффект слабее. Другое дело, что ни лимонника, ни клевера не достаточно.

Саквояж раскрыл кожаную пасть.

Старый мой друг, бывший корабельный лекарь Йожеф Чичка, как-то задался вопросом: что будет, если в рецепты для людей низшей крови добавить немного крови высшей?

Нога у него срасталась тяжело.