Северная Башня

– Я бы не пошёл, – пожал плечами егерь, – и тебе советую вернуться. Ты, конечно, великий воин, но… Впервые слышу про лича и повелителя бродяг – и всё по твою душу. Нам не пройти через Гиблый лес. Надо возвращаться и идти вокруг. Через обжитые земли.

– И через Орден иглы.

Егерь посмотрел на меня внимательно:

– Так ты разрывник! Теперь понятно. Да. Если иглы уже знают про тебя, то на глаза клирикам тебе лучше не попадать. Это они меж собой живут как кошка и собака. А разрывников ненавидят вместе.

– А Чес?

– Чес ненавидел их всех больше, чем тварей скверны. Твари хотя бы не притворяются твоими друзьями. Что будешь делать с добычей?

– А что я могу с ней сделать? Тут металла одного – тонны. Сносим в стены руин этих, схороним. Доложите Вилу или Горе – вывезете.

– А добыча с повелителя?

– А что у него есть ценного? Подскажи, я не понимаю. Ковырялку эту длинную таскать с собой? Как весло?

Повелитель, как мне стал рассказывать егерь, не был, как бродяги, мертвяком. Вернее, был он также нежитью, но какой-то другой формой псевдожизни. Потому он и смеялся, что сохранил после смерти рассудок, знания и часть личности. Это дало ему силу, ум и возможность колдовать по-прежнему, но это его и сгубило – он решил насладиться своим триумфом надо мной. С повелителя взяли, кроме меча и россыпи монет, три кольца-амулета неизвестного назначения и артефакт-подвеску на шею. Не зная, что это, не зная, насколько опасно – не беря руками – кинжалом, запихал в мешочек с монетами и привязал к поясу. Были ещё и элементы брони, но они так фонили тьмой и так были помяты мною, что их просто забросили в общую кучу лома с тел бродяг.

Когда егерь размышлял вслух о природе повелителя, я вспомнил:

– Ростик сказал, что эти бродяги били по нам каким-то тёмным ослаблением. Магией.

Егерь покачал головой:

– Не думаю. Не думаю, что это магия. Магов-бродяг мало. За всё время было встречено не больше, чем пальцев на руках. Даже одной руки хватит. Не только здесь – вообще. Я впервые увидел колдующую нежить. Магов вообще мало. А до потопа было ещё меньше. То есть магов было больше, но и бездарей – полный мир. Раньше мир был очень сильно заселён. Мы себе даже представить не можем сейчас, сколько жило людей и как они выживали. Чем питались. Сейчас на город – несколько магов. И тогда так же было. Только теперь города маленькие, а тогда очень большие были. Вот у нас, в Медвиле, за последние полвека родились только четверо одарённых. А сколько родилось вообще народу? И эти четверо – это очень много. Для нашего маленького городка. Раньше рождение одарённого и в столице – событие. В летопись записывалось. Сейчас никто уже не удивляется. Ну, четверо и четверо. Хорошо. Один стал клириком-светляком, да так и погиб в лесу, очистили тело его огнём. Двое стали егерями – Ростик и Валшек. Оба погибли. Теперь. И одна станет огненным магом. Да и то… Там врождённое. Кровь огненного демона – ну, ты понял, про кого я. И это за полвека! А сколько детей родилось? Сколько умерло в колыбелях? Это одарённых берегут. А обычные…

Егерь махнул рукой, печально так. Продолжил бормотать:

– А до катастрофы ещё меньше магов было. Магов берегли, их меньше погибло. Да, почти все сильные маги были на Роковом поле, но не все же! А после… Всяк властитель хочет больше магов. Да и бабы хотят одарённых детей. Чтобы Ал подкармливал, не дал с голоду опухнуть. А не одарённые – что трава.

Какая-то личная у него это драма. В разрезе маги – бездари. Потерял ребёнка? Бывает. Жизнь вообще несправедлива. Что об этом? Зачем?

Понятно повышение концентрации одарённых. Ну, я думаю, как только жизнь перестанет быть такой беспощадной, полезет трава и обычных детишек к теплу светила.

– Так к чему я? – продолжал егерь, закончив снятие ценного с погибших товарищей и сев на обломок. – Отвлёкся. Бродягами становятся те, кто погиб и чьи останки не были упокоены. Так бывает со случайно погибшими, во время больших битв, когда люди не в силах схоронить и упокоить всех. Или при катастрофе. А магов берегут. Они редко погибают. Все, конечно, стараются первыми убить магов, но кто ж их даст погубить? И даже если маг погибает, его останки обязательно вывезут и захоронят, как положено. Это обычных воинов бросят, где погиб, собрав лишь бронь и оружие. Но не благородных и не магов. Магов мало. Даже меньше, чем благородных. Потому маги не становятся бродягами. Тем более все сразу. Так не бывает. Это не магия. Что-то ещё.

– Ультразвук, – киваю я. И объясняю. Егерь соглашается:

– Свойство этого вида бродяг. Не магическое. Или магическое, но врожденное, пассивное. Как у оборотней.