Северная Аврора

– Некоторые думают, что в Америке и в Англии, мол, свобода, демократия… – продолжал Фролов. – На бумаге – да! На деле – нет! Не может быть истинной свободы там, где царствует капитал. Хороша свобода, которая заставляет своих солдат убивать свободных крестьян, свободных рабочих России! Зачем Америка и Англия пришли на берега Двины? Что они здесь забыли? Недорубленный лес, который они расхищали свыше ста лет?… Они пришли сюда, чтобы помочь нашим буржуям и помещикам опять захватить заводы, фабрики, землю, чтобы вместе с русской буржуазией грабить рабочих и крестьян.

Когда Фролов кончил говорить, бойцы стали задавать ему вопросы. Завязывалась оживленная беседа. Тем временем Виноградов беседовал с командирами, знакомился с тем, как организован отдых бойцов, разъяснял обстановку и боевые задачи бригады.

Затем после очередного митинга они отправлялись дальше, в следующий отряд, либо на лошадях, либо катером.

– Золотой у нас народ! – говорил Фролов Павлину. – Люди устали, измучились, только что вышли из боя, но меньше всего думают о себе…

В его устах это было лучшей похвалой.

До позднего вечера комбриг и военком разъезжали по отрядам.

2

Чамовская была набита пехотинцами и моряками. Бойцы отсыпались по избам и сеновалам, грелись у костров, варили в котелках картошку» Между кострами похаживали крестьяне. Многие из них были одеты уже по-зимнему – в теплых армяках и даже полушубках.

Тихон Нестеров, румяный от холода, в драном черном зипуне, перетянутом красным кушаком, стоял под окном школы среди партизан и своих старых знакомых. В школе разместились разведчики. Драницын и начальник разведки Воробьев, сидевшие за одним столом в просторном школьном помещении, слышали все, что говорилось на улице.

– Отобрали у Фролкина имущество, вот он и стал белячком, – наскакивая на Тихона, кричал старичонка в размахае с заплатами из рядна. Спереди размахай был почему-то обрезан, а сзади топырился, точно хвост, и старичок очень походил на прыгающую галку. – Зачем отобрали имущество? Не надо было брать!

– Да я бы своими руками твоего Фролкина обчистил, как липку! – кричал ему в ответ Нестеров. – Три кабака! Амбары!.. Кровососа жалеешь, Силыч. Не жалеть их, а бить надобно.

– Бороны с тремя зубьями жалко, а ведь тут три кабака… Винища-то сколько! Понять надо!

– Ты лучше слушай меня, старый пьяница, – сказал Тихон. – Я тоже пью. А еще ума не лишился.

В толпе засмеялись.

– Да нет… правда ведь! – продолжал старик. – Купечеству да кулакам не привыкать стать, они всегда американцам да англичанам в пояс кланялись. Оттого и теперь ворота раскрыли: «Пожалуйте». Дескать, вместе грабить будем… Ах, мать честная, обдерут нас, простых мужиков! По миру пустят да еще и насмеются над нами, ребята! Надругаются над отчизной нашей. Что им, жалко русского человека? Когда жалели? Продажная, бессовестная у них душа! И плохо будет, коли мы не ополчимся против них всем нашим обществом…

– Верно, дедушка! – сказал молодой партизан с двустволкой, стоявший возле Тихона Нестерова.

– Фролкин! – повторил Тихон, передразнивая старика в размахае и все еще негодуя на него, хотя тот давно молчал. – Пускай я буду сирый и нищий, пускай буду белку жрать! Все возьми от меня… А не пойду под чужое ярмо, не склонюся. Нет! Потому что я русский…

– Верно, батя, верно! – послышались голоса.

– Ах, горластый мужик! – с восхищением проговорил Воробьев, отрываясь от бумаг. – Вчера Фролов требовал от меня агитаторов… Телеграмму в Смольный послали. Вот агитатор! Чего еще?

Драницын поднял голову, но ничего не сказал и снова погрузился в чтение бумаг.

Перед ним лежали донесения разведчиков. Разведчики побывали в деревне Шидровке и говорили с ее жителем Флегонтовым. Флегонтов часто ездил в Усть-Важское.

По его рассказу Андрей Латкин писал в своем донесении: «По Усть-Важскому району, орудует контрразведка союзников, прибыла она три дня тому назад, на особом пароходе. Каждую ночь расстрелы, расстреливают прямо на корме парохода. Трупы бросают в Вагу. На днях арестовали рабочего мельницы лишь за то, что нашли у него на комоде пачку старых советских газет. Арестован и расстрелян столяр Пряничников: на стене в его чулане был наклеен портрет Ленина, вырезанный из газеты. Люди исчезают среди бела дня. Пароход этот наводит страх на все местное население. Жители боятся даже подходить к берегу».

Со слов Флегонтова, разведчики также сообщали, что в Усть-Ваге ждут прихода военных судов, очевидно больших, потому что строятся особые причалы. Прочитав это, Драницын тут же на полях донесения написал: «Проверить, что за суда, разведать дополнительно, сколько пушек, каков калибр…»