Северная Аврора

– Коли к весне с ними не управитесь, – говорили они об интервентах, – так хоть осенью, товарищи. Чтоб без них хлеб в закрома спрятать… Чтоб хоть к осени чисто было, выгнать их, подлюг, в море из Архангельска. Пущай в море уплывают… На льды их гнать, пущай пешком идут по льдам, откуда пришли, проклятые мучители!

– Мы так и предполагаем, – сказал Фролов. – Бригада ждет зимних боев.

– Предполагать-то вы предполагаете, а пока что дела не видно, – сказал Крайнев.

Фролов рассмеялся. Засмеялись и мужики.

– Зря, граждане! – обиженно возразил Крайнев. – Я газеты недавно читал. О нашем фронте молчок. Вроде как топчетесь, выходит?

– Народу, наверное, требуется? – спросил старик Селезнев.

– Да, папаша. Осенние бои были тяжелые, – ответил Фролов. – Люди очень нужны.

Он поднялся из-за стола.

– Я ведь к вам, граждане, за делом… Вот вы говорите о зимней кампании, а бригада почти без лошадей… Транспорт замучил. Особенно зимой. А когда двинется фронт, большая помощь нужна будет от крестьянского общества.

– Об этом что говорить… – сказал Крайнев. – Коли нужда, все дадим!

– Мы будем расплачиваться наличными.

– Сочтемся, товарищ комиссар. Вы объявите только вашу надобность… Все, что можем, обеспечим сполна… Заявляю ответственно, как председатель комбеда.

– Мы и людей дадим! – поддержал его старик Селезнев.

– По хозяевам роспись… Чтобы в порядок была повинность… В порядок, главное! – заговорили крестьяне. – Без спора чтобы…

– Я к вам специального человека из бригады пришлю, – сказал Фролов.

– Присылай! Все обсудим по совести. По душам распишем.

– Нет, не по душам, – возразил Фролов. – В основном надо исходить из имущественного положения.

– Ясное дело, – отозвался Крайнев.

Он вскочил с лавки, подошел к военкому, тряхнул прямыми желтыми и мягкими, как лен, длинными волосами и, ударив себя в грудь кулаком, сказал:

– А мы, бедняки, товарищ комиссар, воевать пойдем за народное дело… Бедняк-то впрямь всю душу отдаст. Ну ладно! – перебил он себя. – Давай, граждане, роспись. Комиссару некогда.

– С Карева надо взять особенно, – проговорил старик Селезнев. – Разжился, клоп… Амбары полнехоньки.

Начался длинный разговор. Крестьяне тщательно обсуждали имущественное положение своих односельчан. Хотя время от времени возникали споры, Фролов видел, что на его просьбу все откликаются с охотой и что назначенные повинности будут выполнены с лихвой.

Поднялась сильная метель. Шенкурских партизан все еще не было. Крестьяне же давно разошлись.

Разлив чай по чашкам, Петр Алексеевич начал рассказывать Фролову о деревне, ее делах и жителях, в том числе и о себе. Из его рассказа Фролов узнал, что Крайнев родился в Холмогорах, некоторое время работал на Двине плотогоном.

– Я и на Волге побывал… На пароходах там околачивался! Кем придется!.. В Кустанае на военном конном заводе служил. Оттуда и в армию взяли. Ну, война все сбунтила. Зато мир повидал, австрияков, Карпаты. Имел два ранения. Я все о земле думал, товарищ комиссар. Теперь коммуной начнем жить.

Крайнев вздохнул.

– Трудно? – спросил его комиссар.

– Не жди легкости на голом-то месте. Но мы, бедняки, друг к дружке жмемся. Есть уж десяток семейств. Коммуна у нас получится. Я в Котлас ездил. Власть вполне содействует. Я загоревшись сейчас этим… Конечно, кабы не война!

Петр Алексеевич расстегнул ворот рубахи и вытер потную жилистую шею.

– Воевать надо… Слыхали, что сельчане говорят?… Ведь это, как старики бают, иноземное нашествие. Вот в старинных книгах писалось, как ляхи к нам на север приходили разбойничать да грабить. И как мы их дрекольем выбивали отсюда… А нынче уж не то. Только позволь этим американам и прочим хоть за вершок нашей земли уцепиться, не оторвешь потом… Нужно сразу с корня их подсекать. Еще при старом режиме тут были некоторые промышленники из ихней нации. Кровосос на кровососе… Натерпелся народ горя. Мы ихнюю породу знаем. В кабалу хотят загнать, ярмо на шею. Нет, товарищ комиссар… Драться надо!

Мы в селении намерены конную группу собрать из добровольцев. Солдат двадцать. Ну, молодежь прочила меня в командиры, да общество не очень пускает. Боятся: без меня не справятся. Ну, да это вначале только… Все сладится! – Он почесал затылок. – К Хаджи-Муратову нам бы… Было бы дело! Посодействовать не можете?

– Вы разве тоже кавалерист? – спросил Фролов.

– Вполне! Унтер-офицер гвардейского драгунского полка, – лихо ответил Крайнев и, улыбнувшись, добавил: – Вот волосья отпустил, а постригусь да побреюсь… как картинка буду! Не узнаете.

– Вы хорошее дело задумали, товарищ Крайнев… Собирайте вашу группу… И без проволочек! – сказал Фролов. – А в военкомат я сейчас дам записку.

4

Шенкурские партизаны во главе с Яковом Макиным пришли только после обеда. Их было десять человек. Все они замерзли, устали, а некоторые даже поморозились. Обогревшись и немножко приведя себя в порядок, часа через два они явились к комиссару. В вечерних сумерках Фролов едва различал лица сидевших вокруг него людей.