Северная Аврора

Мэрфи чувствовал себя неловко. Сегодня необходимо было послать в парламент доклад о военных действиях. Консультанта смущала статья доклада, посвященная Шенкурской операции. Он не мог подыскать подходящей формулировки. Нельзя же было просто написать, что англичане и американцы наголову разбиты советскими войсками.

- Я предлагаю сформулировать эту статью так, - гримасничая, словно от мигрени, сказал Мэрфи: - "Мощные атаки противника повели к очищению нами Шенкурска". Подходит?

В ожидании ответа Мэрфи зажмурился. "Сейчас Уинстон вскочит, - подумал он, - начнет брызгать слюной". Но Черчилль вдруг рассмеялся. Жабьи, отвислые щеки министра затряслись.

- Великолепно! Одной этой фразой мы заткнем тысячи глоток... Митинги, резолюции! Теперь мы можем сказать нашим рабочим союзам: "Чего же вы хотите? Мы ведь ушли из Шенкурска". Да, да, мы ушли... А почему и как, - это никого не касается...

"Очередной блеф", - подумал Мэрфи.

- Но положение весьма серьезное, - сказал он вслух. - Я беседовал с Ватсоном, секретарем английской миссии, только что прибывшим в Париж из Архангельска. - Мэрфи вздохнул. - Теперь военными действиями большевиков руководит Сталин... Красная Армия стала грозной силой. Партизанское движение растет с каждым часом. Микроб большевизма действует даже на наших солдат.

Черчилль выпятил губы.

- Послушайте, вы... Кассандра! - с насмешкой сказал он, бросая в вазу окурок сигары. - Именно этим летом мы покончим с большевиками...

- Вы, как всегда, нелогичны, Уинстон, - пожал плечами Мэрфи. - Это к добру не приведет.

Черчилль вытаращил на него глаза.

- Вчера на конференции вы произнесли речь о Принцевых островах, о мире... А сегодня готовите новый план нападения? Где логика? Неужели все изменилось только оттого, что вас посетил Вильсон!

- Да! Америка держит все в таком напряжении. - Черчилль показал сжатые кулаки. - Но дело не в этом! Я и сам никогда не откажусь от своих планов... Никогда, Мэрфи! Я не меняюсь, меняются только слова... Я и завтра буду говорить о мире. Я скажу на конференции, что мы решили предоставить Россию ее судьбе... Пусть варится в собственном соку! Но я нарисую такую мрачную картину положения Европы, что у всех волосы встанут дыбом. Я не буду требовать военной интервенции. Боже сохрани! Но, выслушав меня, все придут к мысли, что эту задачу отлично может выполнить антибольшевистская армия из белогвардейцев, эстонцев, финнов, поляков, румын и греков. Я добьюсь этого, Мэрфи. Я превращу "совет десяти" в военный штаб Антанты. Я разожгу костер новой войны. Это будет та же интервенция, но под другим соусом...

Размахивая руками, Черчилль бегал по кабинету.

Коротконогое жирное существо металось по пушистому ковру, натыкаясь на кресла. Вид его был столь отвратителен, что даже видавший виды Мэрфи прикрыл глаза рукой и откинулся на спинку дивана...

...Прошло около месяца. Во время одной из обычных деловых бесед с Черчиллем Мэрфи молча подал ему московскую газету "Известия" с приложенным к ней переводом статьи товарища Сталина:

"Месяца четыре назад союзный империализм, победивший своих австро-германских соперников, поставил вопрос резко и определенно о вооруженном вмешательстве (интервенция!) в "русские дела". Никаких переговоров с "анархической" Россией! Перебросить часть "освободившихся" войск на территорию России, влить их в белогвардейские части Скоропадских и Красновых, Деникиных и Бичераховых, Колчаков и Чайковских и сжать в "железное кольцо" очаг революции, Советскую Россию, - таков был план империалистов. Но план этот разбился о волны революции. Рабочие Европы, охваченные революционным движением, открыли яростную кампанию против вооруженного вмешательства. "Освободившиеся войска" оказались явно непригодными для вооруженной борьбы с революцией. Более того, соприкасаясь с восставшими рабочими, они сами "заразились" большевизмом. Взятие советскими войсками Херсона и Николаева, где войска Антанты отказались от войны с рабочими, особенно красноречиво свидетельствует об этом. Что же касается предполагаемого "железного кольца", то оно не только не оказалось "смертельным", но получило еще ряд трещин. План прямой, неприкрытой интервенции оказался, таким образом, явно "нецелесообразным". Этим, собственно, и объясняются последние заявления Ллойд-Джорджа и Вильсона о "допустимости" переговоров с большевиками..."

"Но отказ от неприкрытой интервенции диктовался не только этим обстоятельством. Он объясняется еще тем, что в ходе борьбы наметилась новая комбинация, новая, прикрытая форма вооруженного вмешательства, правда, более сложная, чем открытое вмешательство, но зато более "удобная" для "Цивилизованной" и "гуманной" Антанты". "...К чему "опасная" для империализма открытая интервенция, требующая к тому же больших жертв, раз есть возможность организовать прикрытую национальным флагом и "совершенно безопасную" интервенцию за чужой счет, за счет "малых" народов?.."