Север – Юг

У скорпионов и онагров роились артиллеристы в черных панцирях, с кожаными масками на лицах. Они накручивали коловороты и осторожно клали в ковши катапульт глиняные кувшины с шейками, обвязанными тряпьем. Рядом в железных корзинах горел огонь.

Тем временем атакующие, не переставая обстреливать баррикаду, оказались ровно напротив входа. По некоему незаметному сверху знаку укрывшиеся за повозками арбалетчики высунулись из-под защитных козырьков и заняли позицию для выстрела. Прицелились, раздалась команда, они дали дружный, словно на учениях, залп и спрятались снова. Всё — за время не дольше пяти ударов сердца, в миг, когда один град стрел уже пробарабанил по баррикаде, а второй только достиг вершины дуги.

Вархенн перевел взгляд на атакующий отряд. Тот был на расстоянии каких-то ста двадцати ярдов, когда получил залп во фланг. Стреляла половина роты, около сотни арбалетчиков, но результат оказался ужасен. Не понять, только ли из-за везения, хотя после вчерашней демонстрации Вархенн был готов поспорить, что — отнюдь нет, но стрелы ударили в голову едущей в тесном строю колонны. «Наверняка били тяжелыми стрелами», — подумал он. Первые шесть-семь коней просто кувыркнулись, будто животным внезапно подрезали сухожилия. Те, что неслись за ними, не имели и шанса избежать столкновения. Мигом, в два-три удара сердца, напротив входа в долину возник затор, наполненный брыкающими копытами и бьющимися в корчах конскими и человеческими телами.

Колонна мгновенно раздалась в две стороны, обходя опасность и забывая дать очередной залп. И этого хватило. Раздалась команда, остальная часть роты арбалетчиков заняла позицию, сто арбалетов щелкнули единым голосом.

На этот раз солдаты послали залп вдоль колонны. Визг и ржание раненых и умирающих лошадей, прерывистые человеческие вскрики, падающие с седел всадники, опрокидывающиеся животные, валящиеся на землю тела. Для того, кто вчера бессильно наблюдал за резней беженцев, не могло существовать более прекрасного зрелища.

Но это было не все, что сумела сказать пехота. Где-то сзади, из-за третьей линии обороны раздались металлические щелчки, и четыре онагра выбросили рычаги вперед. Были они не большими осадными машинами, но всего лишь полевой артиллерией, а потому кувшины, которые находились в ложках, имели объем не больше полутора галлонов. Однако наполняла их смесь смолы, серы, селитры и горного масла. Волоча за собой огненные хвосты, заряды перелетели над баррикадами и ударили точно в середину отряда врага. Теперь сделалось понятным, зачем всю ночь напролет артиллеристы отмеряли расстояния, выставляли свои игрушки и давали пробные залпы. Благодаря этому они теперь могли поддерживать защитников, даже не видя врага.

Кувшины взорвались огнем, а через миг клубы черного дыма заслонили всё. Звуки, доносящиеся снизу, на миг перестали напоминать хоть что-то, могущее вырваться из горла живого существа. Когда дым рассеялся, на обожженном, окровавленном поле боя лежали тела нескольких десятков людей и лошадей. Остальной отряд стремглав убегал, стараясь оказаться вне зоны обстрела.

Начало дня осталось за Семнадцатым полком.

* * *

— Самым странным… нет, зараза, не странным. Самым необычным было то, что эти проклятые пехотинцы стояли тихо. — Велергорф оперся спиной на изогнутый ствол дуба и прикрыл глаза, будто снова вглядываясь в те картины, о которых только что рассказывал. — Не били мечами в щиты, не издавали воинственных криков, не пытались поднять свой дух, понося врага. Стояли на баррикаде из сомкнутых купеческих повозок, такой малой, что размахнись кто — и брошенный камень без труда перелетел бы от одного края линии обороны до другого, а напротив них громоздились несколько десятков тысяч диких воителей, и, куда ни взгляни, видны были только шеренги врага, — и молчали. Я бы на их месте вопил во все горло, чтобы не обосраться от страха.

Он скривил татуированное лицо в горькой усмешке.

— А мы всю первую половину дня сидели наверху и смотрели, как они сражаются. Атаки шли одна за другой, почти без перерыва, потому что стоящие напротив входа кочевники видели дорогу на Лысицу и путь, забитый людьми. Видели, как сбегает их добыча. А потому — спешили…

* * *

Пробные атаки продолжались все утро. Одиночные а’кееры отрывались от сомкнутой стены всадников, зачастую в нескольких местах одновременно, и галопом мчались к баррикаде, осыпая ее стрелами. Командовавший армией Сын Войны прощупывал реакцию защитников, расположение ловушек, искал слабые точки в укреплениях. Сперва град стрел сыпался, когда атакующие приближались на расстояние двухсот ярдов от сомкнутой линии повозок. Трупы людей и лошадей постепенно окружали баррикаду кровавым полукругом. Позже защитники изменили тактику, увеличив радиус обстрела сперва до двухсот пятидесяти, а потом и до трехсот пятидесяти ярдов.

— Пристреливаются, — пробормотал Черный Капитан.