Север и Юг

— Я сделала это, мисс. Я очень боялась, что хозяин помешался от горя. Он весь день просидел с бедной миссис, и я подслушала у двери, что он без конца с ней разговаривает, будто она живая. Когда я вошла, он сидел довольно спокойный, но потупился. Поэтому я подумала про себя, что, должно быть, напугала его. И если сначала это потрясет его, то потом пойдет ему на пользу. Я сказала ему, что для мастера Фредерика небезопасно находиться здесь. Я так считаю. Во вторник на улице я встретила человека из Саутгемптона, впервые с тех пор, как мы приехали в Милтон. Думаю, не многие из них сюда приезжают. Так вот, это был молодой Леонардс — сын старого торговца тканями Леонардса, — самый большой бездельник на свете. Он довел отца почти до смерти, а сам сбежал за море. Я никогда не выносила его. Он был на «Орионе» в то же самое время, что и мастер Фредерик, я знаю. Хотя я не помню, был ли он там во время мятежа.

— Он узнал тебя? — спросила Маргарет пылко.

— Ну, это и есть самое худшее. Не думаю, что он узнал бы меня, если бы я, как последняя дура, не окликнула его по имени. Понимаете, он из Саутгемптона и оказался в незнакомом месте, иначе я никогда бы не назвала земляком такого отвратительного, никчемного парня. Он сказал: «Мисс Диксон! Кто бы мог подумать, что я встречу вас здесь? Но возможно, я ошибаюсь и вы больше не мисс Диксон?» Я сказала, что он может обращаться ко мне как к незамужней леди, хотя, если бы я не была такой разборчивой, я бы уже вышла замуж. Он был достаточно вежлив со мной и говорил, что он-де не может поверить, что встретил меня. Но такой парень не обведет меня вокруг пальца, так я ему и сказала. И в отместку я спросила о его отце так, будто они были лучшими друзьями, но я-то знала, что он выгнал его из дому. Потом, чтобы досадить мне — видите, мы стали грубить, хоть и оставались вежливыми друг с другом, — он начал спрашивать о мастере Фредерике и говорил, в какую неприятность он попал, и как его повесят за участие в мятеже, если поймают, и как обещали награду в сто фунтов за его поимку, и какое бесчестье он принес своей семье, — и все это, чтобы досадить мне, понимаете, моя дорогая, потому что когда-то я помогла старому мистеру Леонардсу задать Джорджу хорошую трепку, еще в Саутгемптоне. Как будто неприятности мастера Фредерика когда-нибудь отмоют Джорджа Леонардса добела или он перестанет быть отвратительным, грязным мерзавцем! Поэтому я ответила ему, что другие семьи были бы рады, если бы считали, что честно зарабатывают на жизнь, поскольку я знала тех, у кого были причины краснеть за своих сыновей и выгнать их из дому. Но этот нахал мне ответил, что он находится на секретном положении, и если я знаю какого-нибудь молодого человека, который, к своему несчастью, поступил дурно, а потом захотел исправиться, то он не возражал бы взять его под свое покровительство. Это он-то! В общем, разбередил рану. Я давно так плохо себя не чувствовала, как в тот день, пока стояла и разговаривала с ним. Я чуть не расплакалась от досады, что мне не удалось больнее досадить ему. А он продолжал улыбаться мне в лицо, как будто принял все мои любезности за чистую монету. И я не могла понять, что он думает о том, что я сказала, потому что была слишком уж зла от его речей.

— Но ты ничего не сказала ему о нас… о Фредерике?

— Нет, — ответила Диксон. — У него не хватило ума спросить, где я остановилась. Да и я бы не сказала ему, даже если бы он спросил. Так же как и я не спросила его, какое такое у него было важное положение. Он ждал омнибус. И когда тот подъехал, он остановил его. Но чтобы довести меня вконец, этот наглец обернулся, прежде чем встать на подножку, и сказал: «Если вы поможете мне заманить в ловушку лейтенанта Хейла, мисс Диксон, мы с вами разделим награду. Я знаю, вы бы хотели быть моим партнером, не так ли? Не робейте, скажите „да“». И он впрыгнул в омнибус, а я увидела его уродливое лицо — он смотрел на меня со злобной усмешкой и думал, что его последние слова добили меня.

Маргарет почувствовала себя очень неуютно после рассказа Диксон.

— Ты рассказала Фредерику? — спросила она.

— Нет, — ответила Диксон. — Меня обеспокоило то, что Леонардс в городе. Но было столько всего другого, о чем нужно было подумать, что я не стала задумываться еще и об этом. Но когда я увидела хозяина, сидящего в оцепенении, с таким остекленевшим и печальным взглядом, то подумала, что это встряхнет его и заставит хоть немного подумать о безопасности мастера Фредерика. Поэтому я все ему рассказала, хотя краснела, рассказывая, как молодой человек говорил со мной. Это пошло хозяину на пользу. Если нам и дальше нужно прятать мастера Фредерика, то ему, бедняге, лучше уехать, прежде чем приедет мистер Белл.

— О, я не боюсь мистера Белла. Но я боюсь этого Леонардса. Я должна рассказать Фредерику. Как выглядел Леонардс?

— Отвратительный парень, могу вас уверить, мисс. Борода такая, что я бы постыдилась ее носить, — такая рыжая. И ко всему он говорил, что он на тайном положении, и был одет во фланель, как рабочий.