Север и Юг

— Бедный мальчик! Бедный мальчик! — сказал он и больше не обращал на него внимания.

Сердце Маргарет разрывалось от горя. Думая об отце, она не могла думать о своей собственной потере. Ночь подходила к концу, уже начинался новый день, когда неожиданно тишину в комнате нарушил голос Маргарет, такой чистый, что она сама вздрогнула от этого звука:

— Да не смущается сердце ваше.[35]

И она тихо, но внятно прочитала всю главу, полную несказанного утешения.

ГЛАВА XXXI ДОЛЖНО ЛИ БЫТЬ ЗАБЫТО СТАРОЕ ЗНАКОМСТВО?

Не в этой ли повадке, не в этих ли чертах
Хитрость змеи и падение грешника.

Джордж Крэбб. Жизнь Блэнли

Наступило холодное, промозглое октябрьское утро. Не деревенское утро, с мягкой серебристой дымкой, исчезающей прежде, чем солнечные лучи подчеркнут всю величественную красоту природы, а октябрьское утро в Милтоне, где вместо серебристой дымки царил тяжелый туман, где солнце едва освещало длинные мрачные улицы, лишь временами проглядывая сквозь густые облака. Маргарет вяло бродила по дому, помогая Диксон по хозяйству. Слезы застилали ей глаза, но у нее не было времени дать волю слезам. Отец и брат зависели от нее: пока они предавались отчаянию, она должна работать, планировать, думать. Все приготовления к похоронам легли на ее плечи.

Когда огонь в камине разгорелся и весело затрещал, когда все было готово к завтраку и чайник завел свою песню, Маргарет еще раз окинула взглядом комнату, прежде чем позвать мистера Хейла и Фредерика. Ей хотелось, чтобы все выглядело по возможности приветливо и уютно. И все же контраст между привычно накрытым столом, весело пляшущим в камине огнем и ее собственными тоскливыми мыслями был таким разительным, что она разрыдалась. Маргарет стояла на коленях возле дивана, пряча лицо в подушках, чтобы никто не мог услышать ее плач, когда Диксон тронула ее за плечо:

— Успокойтесь, мисс Хейл, успокойтесь, дорогая! Вы не должны сдаваться, иначе что с нами всеми будет? В доме нет другого человека, способного распоряжаться, а так много всего нужно сделать. Кто устроит похороны, кто придет на них, где они будут — все должно быть улажено. Мастер Фредерик вне себя от горя, а хозяин никогда ничего не мог уладить. Бедный джентльмен, он сейчас ходит будто потерянный. Это очень плохо, моя дорогая, я знаю. Но смерть приходит ко всем, и до сих пор вам не приходилось терять никого из друзей.

Возможно, так оно и было. Но утрата казалась непостижимой. Ее нельзя было сравнить ни с чем другим на свете. Маргарет не получила утешения от слов Диксон, но необычная нежность суровой старой служанки тронула ее сердце. И, больше желая показать свою признательность за эти слова, нежели по другой причине, Маргарет поднялась, улыбнулась в ответ на тревожный взгляд Диксон и пошла сказать отцу и брату, что завтрак уже готов.

Мистер Хейл двигался бессознательно, будто во сне, словно лунатик, чей взгляд и ум воспринимают вещи, далекие от настоящего. Фредерик вошел в комнату оживленно, с напускной веселостью, схватил руку сестры, взглянул ей в глаза — и снова расплакался. Она старалась болтать о пустяках, поддерживая разговор за завтраком, чтобы помешать мыслям ее собеседников возвращаться к последней совместной трапезе, когда они в напряжении прислушивались к каждому звуку или шороху, доносящемуся из комнаты больной.

После завтрака Маргарет решилась поговорить с отцом о похоронах. Он кивал, соглашаясь со всем, что она предлагала, хотя многие из ее предложений противоречили друг другу. Маргарет не добилась от него определенного решения и вяло пошла к выходу из комнаты, чтобы посоветоваться с Диксон, когда мистер Хейл произнес ей вслед глухим голосом:

— Попроси мистера Белла.

— Мистера Белла?! — удивилась она. — Мистера Белла из Оксфорда?

— Мистера Белла, — повторил он. — Да. Он был моим шафером.

Маргарет сообразила, чем вызвано подобное решение отца.

— Я напишу ему сегодня же, — ответила она.

Отец опять погрузился в молчание.

Все утро Маргарет провела в трудах, мечтая о передышке, но скорбные обязанности и дела требовали ее участия. Ближе к вечеру Диксон сказала ей: