Север и юг

Позавтракал Алар вместе с табором. Кьярчи сноровисто установили переносные жаровни и разожгли огонь, напекли ароматных лепёшек с травами, начинили их пресным сыром, яйцами, ягодами, дичиной. Часть выставили сразу на лоток – продавать, а остальное съели, по кругу передавая чашки с бодрящим цветочным отваром. После трапезы Тарри спросил снова – уже серьёзно – вернётся ли сестра в табор и что хочет эстра в уплату за лечение и за спасение от червя Шалпана в горах.

– На плате настаивать не буду, но вот от помощи не откажусь, – ответил Алар, притянув к себе разморённую от сытной еды Рейну. – Мне вот девочку надо на север отвести, к кимортам. Слышал, есть там один, который заслуживает доверия, зовут его Телор. А по пути я бы хотел собрать рассказы о всяких странностях, которые творятся здесь в последние полгода – где земля трясётся, где чудовища появляются.

– Стало быть, тебе нужен и проводник, чтоб на север путь указать, и лазутчики, чтоб незаметно людей то там, то здесь расспросить, – подытожил Тарри задумчиво. – Ну что же, в Белый Город я и сам собирался табор вести, там летом торговля хорошая, да и свары между наместниками нет, как на юге и на востоке. Я бы за дело взялся. Сестра, что скажешь?

– Возьмусь проводить до севера, – кивнула Тайра. И быстро добавила, отвернувшись в сторону: – За пять золотых монет. Ты же эстра, тебе золото раздобыть – легче лёгкого, а табор на эти деньги всю зиму жить может.

– У меня пока золота нет, – ответил Алар, улыбнувшись.

– Значит, должен будешь, – фыркнула она. – Дел-то.

На том и порешили.

До следующего города идти условились вместе. Кьярчи провели в Бере два дня, поторговали травами и расшитыми поясами, а затем двинулись дальше. Алар задержался на несколько часов, расспрашивая Гаспера о городах, которые лучше обойти стороной, и о людях, с которыми не стоит встречаться, а затем отправился следом.

Солнце стояло в зените; было жарко; к источнику нет-нет да и подходили люди, кто наполнял водой флягу, кто – ведро. Знакомые перекидывались словом-другим, обменивались сплетнями, смеялись…

У ворот Алар нагнал путника – такого же седого и светлоглазого, как он сам, с семистрункой, закинутой за спину.

«Тот самый, наверное, который на ярмарке пел о Деве Севера».

– Доброй дороги, сказитель, – улыбнулся он, встретившись с ним взглядом. – Славное было представление.

– У тебя тоже, – фыркнул тот. – Люди теперь болтают об эстре-мудреце: мол, читает он человечьи сердца, как открытую книгу, вора может узнать в толпе по одному взгляду, вода его слушается, а когда он гневается – земля дрожит. Теперь мне, пожалуй, новую песню нужно сложить.

Сказитель казался странно знакомым, родным почти; может, из-за светлой своей масти – или из-за того, что морт ластилась к нему, как к киморту…

– Уж сделай милость, воздержись от песни, – пошутил Алар в ответ, сбрасывая мгновенное, тягучее оцепенение. И, поддавшись порыву, спросил: – А как тебя зовут?

– Дёран, – откликнулся сказитель. – А тебя?

– Алар.

– Хорошее имя.

Во рту отчего-то пересохло, а в глазах появилась резь, словно в них песком сыпанули.

– Может, ещё свидимся, – сорвалось с губ.

Прозвучало это жалобно.

– Отчего нет, – лукаво согласился сказитель. – Мир не такой уж большой, а север – и того меньше. Ну, хорошей дороги тебе, Алар. Ученице привет передавай.

– И тебе, – эхом откликнулся он.

И, лишь порядком отдалившись от города, Алар понял, что не видел сказителя среди толпы, когда защищал Рейну от торговки, а значит, тот никак не мог слышать, как он называет её ученицей.

«Может, слухи дошли?»

В растерянности Алар оглянулся, но дорога что в ту, что в другую сторону была пустой. Тогда он накинул на голову капюшон – от солнца – и прибавил шагу.

Путь уводил на север.

6. Злые чудеса, добрые чудеса

Фогарта Сой-рон, пустыня, на пути к оазису Кашим

В Ишмирате говорили, что нет ничего на свете коварней пустыни: днём она обманет жаркими посулами и сожжёт дотла, ночью завлечёт обещанием прохлады, но выстудит до костей. Словом, как ни повернётся дело, а конец один – доверчивого путника сожрут пески.

Фогарта испытала это на своей собственной шкуре.

Лесть, которую расточал Абир-Шалим арх Астар в совете перед могущественной учёной-кимортом, спасительницей города, была липкой и гадкой, словно горелая карамель. Но презрение, с которым его прихвостни отнеслись к беспомощной пленнице, казалось ещё гаже – и горше.

«Это всего лишь прислуга, – внушала себе Фог, когда её раздевали, отмывали от копоти и укутывали в белые полупрозрачные ткани, как наложницу. – Или нет, не так. Я просто заболела, и добрые люди заботятся обо мне. Вот, точно. Ничего плохого не происходит. Или происходит, но не со мной. Или это сон. Или…»

Иногда у неё почти получалось убедить себя в этом.