Север и Юг

Очевидно, он не обратил внимания на ее слова. Разгладив поля шляпы и не заметив протянутую руку Маргарет, он резко повернулся и вышел из комнаты. Впрочем, перед уходом Маргарет успела бросить взгляд на его лицо. И когда мистер Торнтон ушел, ей подумалось, что она увидела блеск непролитых слез в его глазах. Ее гордая неприязнь сменилась добрым, но каким-то болезненным чувством, возникшим как упрек за горькую обиду другого человека.

– Но чем я могу помочь? – спросила она себя. – Он никогда не нравился мне. Я была вежливой, но не скрывала своего безразличия. У меня и мыслей не было о нашем возможном союзе, я всегда была с ним искренна. Он ошибся в том, что произошло вчера. Однако это не моя вина. Я снова поступила бы так же, несмотря на последующие затруднения и девичий стыд.

Глава 25 Фредерик

…и за страдальцев месть восстала.

Отмщения требуют уставы;

Поруганы предания флотской славы…

Джордж Г. Байрон. Остров

Маргарет недоумевала – неужели все предложения руки и сердца были такими неожиданными и неприятными, как в ее случае? Она невольно сравнивала мистера Леннокса с мистером Торнтоном. Оставалось лишь сожалеть, что Генри принял ее дружбу за выражение другого чувства. И это сожаление возникало всякий раз, когда она вспоминала их последнюю встречу. Однако теперь, когда голос мистера Торнтона все еще отдавался эхом в гостиной, она чувствовала себя ошеломленной, точнее, впечатленной. Мистер Леннокс лишь однажды и, можно сказать, слегка переступил границу между дружбой и любовью. В следующий момент он сожалел об этом так же сильно, как она сама, хотя и по другим причинам. В отношениях с мистером Торнтоном у Маргарет не было предварительной дружбы. Наоборот, их общение сопровождалось продолжительной серией пикировок и противостояния. Из-за столкновения мнений она всегда считала, что мистер Торнтон не прислушивался к ней и не воспринимал ее как личность. Маргарет бросала вызов его силе характера, его необузданному духу предпринимательства, и он с презрением игнорировал ее протесты до тех пор, пока она не почувствовала усталость от бесполезных усилий.

Но сегодня он пришел известить ее о своей любви – в такой же странной и дикой манере. Поначалу Маргарет подумала, что его предложение было продиктовано острой жалостью в ответ на ее поведение, когда она выставила себя перед людьми в неподобающем свете, – именно так и он, и все остальные могли понять ее благородный искренний порыв. Но еще до того, как мистер Торнтон ушел, она поняла – словно какое-то озарение снизошло на нее, – что он любил ее… любил… любил! Она вздрогнула, почувствовав очарование великой силы, несовместимой со всей ее предыдущей жизнью. Маргарет попыталась спрятаться от нее, но это было бесполезно. Пародируя строку из «Тассо» Фейрфакса, можно было сказать: «Его образ бродил в ее мыслях».

Мистер Торнтон вызвал у нее еще большее неприятие тем, что подчинил ее внутреннюю волю. Как он смел сказать, что все равно будет любить ее, если она с презрением отвергла его притязания? Сейчас она сожалела, что не сказала ему что-нибудь более резкое. Решительные фразы возникали в ее уме, но теперь было слишком поздно произносить их вслух. Разговор с мистером Торнтоном произвел на нее такое же сильное впечатление, как чудовищный кошмар, воспоминания о котором не проходят даже после пробуждения, когда страшные образы по-прежнему стоят перед глазами и вызывают на губах оцепенелую улыбку. Страх был тут: он корчился в углу комнаты, невнятно бормоча и глядя на нее застывшими глазами, смеясь и подслушивая, не осмелится ли она прошептать о его присутствии кому-то другому. И она, трусиха, знала, что не посмеет!

Поэтому ей стало тошно от угрозы его вечной и терпеливой любви. Что он имел в виду? Неужели она не найдет в себе сил укротить его? «Ладно, – подумала Маргарет, – посмотрим. Какой же он дерзкий, чтобы угрожать мне подобным образом! И какие фантазии он навыдумывал после вчерашнего дня?» Если бы пришлось, она сделала бы нечто похожее и сегодня – для нищего инвалида, добровольно и смело, с радостью и отвагой, несмотря на домыслы и нелепые сплетни глупых женщин. Она вновь совершила бы этот поступок, потому что спасение людей было правильным действием, даже попытка спасения. «Fais ce que dois, advienne que pourra». Как говорят французы: «Делай что должен, и будь что будет».