Север и Юг

Она не встала и не вышла из комнаты, как поступала раньше, когда его грубость и неуступчивый нрав раздражали ее. Она бросила на него быстрый взгляд, выражавший глубокое удивление. Ее глаза округлились, словно у ребенка, который встретил неожиданный отпор. Затем в них появилась укоризненная печаль и ее взгляд поник. Маргарет склонилась над своим рукоделием и больше не произнесла ни слова. Но он не мог не смотреть на нее. Он видел, как содрогались ее плечи. Мистер Торнтон чувствовал себя хуже некуда. Так некоторые матери, выбранив ребенка, не могут уйти от него, пока их добрая улыбка не заверит дитя в возобновлении любви. Он отвечал на вопросы короткими фразами. Мистер Торнтон был взволнован и раздражен, не воспринимал шуток и серьезных мнений, тревожась только о взгляде Маргарет и ожидая ее нескольких слов, перед которыми он простерся бы ниц в кающемся смирении. Но она молчала и не смотрела на него. Тонкие пальцы девушки ловко и быстро порхали над шитьем, словно это было делом всей ее жизни. Она не волновалась о нем, подумал мистер Торнтон, иначе страстный пыл его желания заставил бы ее приподнять голову – хотя бы на миг, чтобы прочитать раскаяние в глазах влюбленного мужчины. Перед своим уходом он хотел сказать какую-то колкость, чтобы своей бестактностью привлечь ее внимание, а затем сообщить ей об угрызениях совести, которые терзали его сердце.

Хорошо, что долгая прогулка на открытом воздухе выветрила все эти мысли из его головы. К нему вернулась мрачная решимость. Отныне он будет видеться с ней как можно меньше, поскольку ее фигура и голос, похожий на мягкие переливы чистой мелодии, имели над ним слишком большую власть и выводили его из равновесия. Теперь он знал, что любовь – это острая боль, огненная лава, обжигавшая все нутро. Но, пройдя через это горнило, он пробьет себе путь в безмятежную стадию среднего возраста. Все богатые и мудрые люди преодолевали схожую страсть.

Когда мистер Торнтон покинул комнату, Маргарет поднялась со своего места и начала молча сворачивать рукоделие. Длинный холст материи показался необычно тяжелым для ее ослабевших рук. Округлые линии лица удлинились. Весь вид девушки говорил о большой усталости. Когда хозяева и гость начали прощаться перед сном, мистер Белл осуждающим тоном прокомментировал поведение мистера Торнтона.

– Впервые вижу человека, столь избалованного успехом. Он не терпит ни слова поперек его мнения, не понимает шуток. Кажется, любая фраза задевает его чувства и достоинство. Прежде он был простым и славным парнем. Его невозможно было обидеть, потому что он не отличался столь болезненным тщеславием.

– Он и теперь не тщеславен, – тихо, но отчетливо произнесла Маргарет. – Просто сегодня вечером он был не похож на самого себя. Должно быть, что-то расстроило его еще до прихода к нам.

Мистер Белл бросил на нее внимательный взгляд поверх очков. Она ответила ему спокойной улыбкой и вышла из комнаты. Тогда он повернулся к хозяину дома:

– Хейл, ты заметил, что Торнтон и твоя дочь испытывают друг к другу некоторую «нежность», как сказали бы французы?

– Такого быть не может, – ответил мистер Хейл, сначала напуганный, а затем взволнованный подобной идеей. – Нет, ты ошибаешься. Я уверен, что ты ошибаешься. Возможно, мистер Торнтон и засматривается на нее. Бедняга! Но я надеюсь, он осознает свои ничтожные шансы, поскольку она не любит его.

– Ну, я холостяк и всю жизнь выпрыгивал из сетей Амура, поэтому мое мнение в этом вопросе ничего не стоит. Иначе я мог бы сказать, что заметил в ее поведении очевидные симптомы влюбленности.

– Ты ошибаешься, мой друг, – ответил мистер Хейл. – Мистер Торнтон действительно проявляет заботу о ней, хотя она иногда бывает с ним груба. Но чтобы Маргарет… Нет! Она не думает о нем. Ей такая мысль даже в голову не придет.

– Такие мысли и чувства входят в сердце. Я просто сделал предположение. Можешь считать его ошибочным. Прав я или не прав, нам нужно идти спать. Поэтому не нарушай свой ночной покой моими фантазиями и скороспелыми выводами. Я удаляюсь в свою комнату со спокойной совестью.

Мистер Хейл решил, что он не будет волноваться из-за какого-то бессмысленного предположения. Между тем он долго ворочался в кровати, заставляя себя не думать об этом.

На следующий день мистер Белл, прощаясь с Маргарет, попросил ее рассчитывать на его помощь и защиту в любых критических ситуациях, какими бы они ни были. Мистеру Хейлу он сказал следующее:

– Твоя Маргарет запала в мое сердце. Заботься о ней, поскольку она необычная девушка – слишком хороша для Милтона и фактически достойна только Оксфорда. Я имею в виду город, а не живущих там мужчин. Жаль, что мы пока не можем выдать ее замуж. Но если я найду достойного молодого человека, то обязательно привезу его к твоей юной леди – прямо как джинн из «Арабских ночей», который доставил принца Камар аз-Замана к принцессе Будур для их последующего обручения.

– Я умоляю тебя, не делай ничего подобного. Вспомни о свершившихся несчастьях. Кроме того, я не могу разлучиться с Маргарет.