Север и Юг

– Сердечно благодарен вам, сэр, но я предпочитаю стоять на своих ногах. Не хочу, чтобы мне покровительствовал человек, не знающий обстоятельств нашей вековой борьбы. Вмешательство в отношения рабочего и фабриканта равносильно вмешательству в разногласия, вспыхнувшие между мужем и женой. Для пользы дела тут требуется много такта и мудрости. Я стану в дозор у ворот фабрики. Приду в шесть утра и дождусь, когда Торнтон выйдет с территории. Конечно, я лучше подметал бы улицы, но там и без меня хватает нищих. Короче, зря ты надеешься, девушка. Проще из камня выжать молоко. Желаю вам доброй ночи, сэр. Большое спасибо вам обоим.

– Вы найдете ваши башмаки на кухне у камина, – сказала Маргарет. – Я отнесла их туда просушиться.

Он повернулся и с недоверием посмотрел на нее, затем смахнул что-то рукой со своих глаз и вышел из комнаты.

– Какой он гордый, – сказал мистер Хейл, немного раздосадованный тем, что Хиггинс отклонил его заступничество.

– Да, он такой, – ответила Маргарет. – Но именно гордость возвышает человека.

– Забавно, что он уважает мистера Торнтона за столь же непреклонный характер, как и у него.

– Всем северянам присуща твердость характера, разве не так?

– Что-то я не заметил ее у несчастного Бушера. И тем более у его жены.

– Судя по их акценту, они ирландской крови. Интересно, что получится завтра у Хиггинса? Если они поговорят друг с другом, как мужчина с мужчиной… Если Николас забудет, что мистер Торнтон – хозяин фабрики, и пообщается с ним, например, как с нами. И если мистер Торнтон будет достаточно терпелив, чтобы выслушать его по-человечески…

– Ты наконец начинаешь относиться к мистеру Торнтону справедливо, – заметил мистер Хейл, ущипнув дочь за ухо.

У Маргарет так странно забилось сердце, что она ничего не смогла ответить.

«Как бы мне хотелось быть мужчиной, чтобы пойти к нему и поговорить начистоту, – подумала она. – Заставить его выразить свое неодобрение и признать, что я заслужила его упреки. Мне тяжело терять его как друга – и именно в тот момент, когда я начинаю понимать всю ценность наших отношений. Каким нежным он был с моей мамой! Ради ее памяти я хочу, чтобы он пришел в наш дом. Тогда стало бы ясно, как изменилось его мнение обо мне».

Глава 38 Исполнение обещаний

Потом гордо она поднялась,

Хотя слезы стояли в ее глазах;

Говорите все, что хотите, думайте все, что угодно,

Вы ни слова не добьетесь от меня!

Шотландская баллада

Мистера Торнтона больше мучило не то обстоятельство, что Маргарет дала ложные показания, – хотя девушка считала, что он презирал ее именно по этой причине, – а то, что сказанная ею ложь имела отношение к другому возлюбленному. Он не мог забыть их нежные взгляды, говорившие о близком доверии, если даже не о любовной привязанности. Эта мысль постоянно жалила его. Куда бы он ни шел и что бы ни делал, яркий образ этой пары стоял перед его глазами. В дополнение ко всему (мистер Торнтон сжимал зубы, когда вспоминал об этом), они выбрали для встречи поздний час и удаленное от дома место. Его благородная душа сначала заставляла думать, что их встреча у станции Аутвуд могла быть случайной, невинной и вполне оправданной. Кроме того, Маргарет имела право любить и быть любимой. И разве он мог отказывать ей в этом? Разве ее слова не были до жестокости ясными, когда она отвергла его любовь?

Однако Маргарет не походила на легкомысленную женщину, которую можно было бы подбить на долгую прогулку в поздний час. И эта ложь, скрывавшая что-то тайное или неправильное, тоже не соответствовала ее характеру. Он отдавал должное ее честной и справедливой натуре, но ему было легче верить в то, что она недостойна его уважения. Именно это и делало его несчастным. Он страстно любил ее и постоянно думал о ней – даже при всех недостатках. Маргарет превосходила любую из женщин, которых он знал. Однако она, по его мнению, была так привязана к другому мужчине, так поглощена влечением к нему, что переступила через свои честные принципы. И очернявшая ее ложь служила доказательством того, как слепо она любила своего избранника – смуглого, стройного и элегантного мужчину, столь не похожего на такого грубоватого и сурового парня, как он.